Глава 23

ОТНОШЕНИЕ ХРИСТИАНИНА К ОБЩЕСТВУ

 

Страдает ли один член, страдают с ним все члены.

1 Кор. 12, 26

 

Как пишет проф. Карл Адам (в работе «Иисус Хри­стос»): «Когда Бог сотворил Адама, Он сотворил всех нас сразу в его семени. Он сотворил нас в связанности естественной и сверхъестественной судьбы с нашим ро­доначальником. Человечество — не что иное, как исто­рически развертывающийся, разрастающийся первочеловек, следовательно, не случайное сосуществование и чередование индивидуумов, но органическое единство и целостность  — "мы"».

Поэтому и нация или государство являются индиви­дуальным  духовным   организмом.

Этот организм, подобно душе человеческой, живет своей особой духовной жизнью — грешит, падает, духов­но вырождается и умирает; или наоборот — оживает, возрождается, духовно укрепляется и процветает.

И отношение Бога к нации подобно отношению к отдельному человеку. Господь заботится о ней, милует и бережет от напастей или, наоборот, вразумляет через народные бедствия — мор, голод, землетрясения, войны.

Как пишет о. Иоанн С: «Мир находится в состоя­нии дремоты, греховного сна, спит. Будит его Бог война­ми, моровыми поветриями, пожарами, бурями, сокруши­тельными землетрясениями, наводнениями, неурожаями».Естественно, что жизнь каждого человека тесно свя­зана с тем обществом, в котором он живет. Человек не может и не должен отделять себя от переживаний об­щества.

Заповедь взаимной любви, заповедь «быть всем слу­гою» и повеление апостолов «плачьте с плачущими» (Рим. 12, 15) повелевают христианину быть в тесном общении с обществом, служить ему и, при случае, вместе с ним страдать.

Вместе с тем, как пишет схиархимандрит Софроний, «если в земной жизни есть известный последователь­ный черед, то в вечности все мы едино, и потому каж­дый из нас должен заботиться не только о себе, но и об этом  всеединстве  («о  всем  Адаме»).

Святые давали нам пример деятельного участия в жизни общества или личным участием, или путем уси­ленных молитв о его благосостоянии.

Так, великий святой и подвижник земли Русской — преподобный Сергий Радонежский принимал деятель­ное участие в устроении русского государства.

Заботясь о его мире, он лично ездил к Рязанскому князю Олегу для того, чтобы примирить его с Москов­ским князем и устранить междоусобную войну.

Московского князя Димитрия Донского он побуждал выступить против татар, а когда пришло время битвы на Куликовом поле, он дни и ночи проводил в молитве о победе русского оружия.

Глубоко переживал народное бедствие и египетский подвижник Пахомий Великий. Когда Египет был пора­жен голодом и моровою язвою, прп. Пахомий предался посту и усиленной молитве о прекращении бедствия.

Целые дни он не прикасался к еде, и когда его ученики побуждали его к принятию пищи, он говорил им: «Я не могу есть, когда мои сочлены голодны и не имеют хлеба».

Во время народного голода многие игумены русских монастырей открывали монастырские житницы и кор­мили голодных, не считаясь с тем, что хлеба может не хватить самим инокам. Так же кормила голодных и св. Иулиания Лазаревская.

Некоторые думают, что пустынники и затворники, уходя от мира, совершенно порывают свои связи с со­временным им обществом — не хотят знать о нем и не думают о нем. Это не так. И не только они не отталкивают от себя мир с его грехами и горестями, но как раз ими-то и их молитвами и держится мир и спасается от бедствий, которые должны были бы запол­нить мир по его грехам.

«Мир стоит молитвами святых», — пишет старец Силуан.

Вот одно из свидетельств этому, открытое прп. Вар­сонофием Великим — глубоким затворником во время одной жестокой войны.

«Братия, я нахожусь в плаче и рыдании, видя гряду­щий на нас гнев, потому что мы делаем все противное Богу. Многие молят Человеколюбца Бога о том, чтобы прекратился сей гнев Его на мир, и нет никого челове­колюбивее Бога, но, при всем том, Он не хочет помило­вать нас, ибо сопротивляется сему множество грехов, совершающихся в мире.

Есть же три мужа, совершенных пред Богом, которые превзошли меру человечества и получили власть ре­шать и вязать, отпускать грехи и удерживать их.

Они-то стоят между губительством и миром, чтобы Господь не вдруг истребил весь мир.

И по молитвам их Он растворяет наказание милос­тью; им сказано, что гнев сей пребудет на малое время. Итак, молитесь с ними.

Молитва сих трех мужей сливается во входе горнего жертвенника Отца светов, и они сорадуются и совеселятся друг другу в небесах. Когда же взирают на землю, то вместе плачут и проливают слезы и рыдают ради совер­шающихся на ней зол, которые воздвигают гнев Божий.

Мужи эти суть: Иоанн в Риме, Илия в Коринфе и еще некто из епархии Иерусалимской, и я верую, что они оказывают (миру) великую милость, поистине ока­зывают. Аминь».

Так же горячо молился за мир и современный нам праведник — старец Силуан со Старого Афона. Схиар­химандрит Софроний пишет про него:

«От видения окружающей жизни, из воспоминаний прошлого, от глубокого личного опыта — старец жил страданием народа и всего мира.

Страдала его душа за всех бедняков, страдала несом­ненно больше, чем они сами, так как он видел в их жизни еще и то, чего они сами в себе не замечали по необученности своей.

И не было конца его молитве. Он молился великою молитвою о всем мире. Он забывал себя, он хотел стра­дать за народ от жалости к нему, за его мир и спасение влекся проливать кровь свою и проливал ее в молитвах».

«Молиться за людей — это кровь проливать», — го­ворил старец.

Нужно ли говорить о том, показателем какого мо­литвенного напряжения и плача являются эти слова?

Отсюда будут понятны и слова св. Иоанна Златоуста, что  «весь мир недостоин и одного праведника».

Одно из несчастий человечества в том, что люди подобно стаду склонны идти за вожаками, не давая себе труда самим искать истину.

Среди же наиболее одаренных, сильных волей и раз­личными талантами людей большинство подвержено первородному греху в сильной степени.

И, как говорит протоиерей Валентин Свенцицкий:

«Гордость, эгоизм, страсти делают человека настоль­ко невосприимчивым к чувствованию Истины (Христа), что и вида ее (Его) не узнают.

Таковыми бывают главным образом родоначальни­ки заблуждений и первые их приверженцы. А дальше заблуждение продолжает действовать из поколения в поколение, потому что в этом заблуждении воспитыва­ются и вырастают и настоящей истины даже не стара­ются узнать».

Отсюда — вместе с молитвой за мир служение обще­ству у христианина должно выражаться и в просвеще­нии окружающих его светом неповрежденной евангель­ской истины. Это в первую очередь относится к пасты­рям Христова стада. «Вы — свет мира», — говорил Господь Своим ученикам   (Мф.  5,  14).

Но и каждый христианин может служить проповеди христианства хотя бы примером своего благочестия, помня указание апостола, что «не многие делайтесь учителями»   (Иак. 3, 1).

Как говорилось уже выше, христианин, как и всякий член общества, должен во всем подчиняться установ­ленным в нем властям. «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу», — говорил Господь (Лк. 20, 25).

Но не следует думать, что только власть правовер­ных царей и правителей есть Божие установление.

Во времена пророка Иеремии Иерусалим был окру­жен войсками вавилонского царя — язычника Навухо­доносора. Израильский царь Седекия не сдавал города и хотел обороняться от халдеев.

Но не в этом была воля Господня, которая была возве­щена пророку Иеремии. По воле Господней власть закон­ного и единокровного царя должна была пасть, Иеруса­лим взят и евреи за свои беззакония отведены в плен.

Для уменьшения бедствий народных пророк советовал царю и народу сдать город и отдаться на милость языч­ника. Но пророка не послушали, и Иерусалим был взят.

После того как главная масса евреев была отведена Навуходоносором в Вавилон, остаток их еще продолжал жить около Иерусалима. Эти евреи задумали уйти от власти Навуходоносора и переселиться в Египет. Преж­де чем привести свое намерение в исполнение, они пошли просить совета у пророка Иеремии.

После десятидневной молитвы пророк объявил им от имени Бога Израилева: «Не бойтесь царя вавилонско­го... ибо Я с вами, чтобы спасать вас и избавлять вас от Руки его. Я явлю к вам милость, и он умилостивится к вам и возвратит вас в землю вашу... Если вы решительно обратите лица ваши, чтобы идти в Египет, и пойдете, чтобы жить там, то меч, которого вы боитесь, настигнет вас там, в земле Египетской»  (Иер. 42, 11-16).

Евреи не послушали пророка и ушли в Египет. Тогда «было слово Господне к Иеремии... скажи им: «Вот, я пошлю и возьму Навуходоносора, царя Вавилонского, раба Моего... и придет, и поразит землю Египетскую» (Иер. 43, 8-11).

Как мы слышим из слов Священного Писания, Гос­подь называет языческого царя «рабом Моим», т. е. тем, кто послушен воле Его. Господь говорит, что лишь в Его власти преклонить на милость к евреям сердце Навуходоносора. Вот то, что не надо забывать христиа­нам, живущим под властью неправоверных правителей.

Рассказывают, что во время гражданской войны 1918-1921 гг. некоторые из генералов, возглавлявших «белые правительства», просили у Патриарха Тихона благосло­вения на борьбу с большевиками.

Несмотря на то, что в программе последних религия считается «опиумом народа», патриарх Тихон ни одному из «белых» начальников не послал своего благослове­ния на борьбу. Очевидно, он боялся быть противником воли Господней, отдавшей Россию в руки большевиков.

 

Глава 24

НАРОДНЫЕ БЕДСТВИЯ

 

Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство?

Ис. 1, 5

 

Велики бедствия народа во время гнева на него Гос­пода — во время голода, эпидемий и войны. Но все это посылается от Господа. Надо помнить, что «Господь кого любит, того наказывает»  (Евр. 12, 6; Притч. 3, 12).

Всякое бедствие посылается Господом как спаситель­ное, единственно действенное врачевство от еще худшей беды — от народного развращения, от которого истлева­ет и умирает душа народа.

Господь несравнимо лучше нас видит бедствия, скор­би и слезы народные и все же посылает их — Он, Всеблагий и Милосердный.

Как пишет о. Александр Ельчанинов: «Господь бес­конечно жалеет нас, но посылает нам страдания: толь­ко если нас поражают несчастия и катастрофы, мы можем дать какие-то искры, какой-то святой огонь. В этом смысл войн, революций, болезней».

Здесь имеет место закон, по которому меньшее зло (телесное) может устранить большее зло  — духовное.

Как пишет архимандрит Иоанн:

«Война для человека, погруженного в развратную, своекорыстную жизнь, может быть даже единственным средством  отрезвления.

В этом и смысл войны как промыслительного попу­щения, отвлечения человека от мелкой — себялюбивой жизни к жертвенной; от ада похоти и сластей — к граням подлинного бытия.

Для христианина война может быть огрубением, оземлением, погружением в плотскую стихию; для себялю­бивого же "плотского" человека война может быть вос­становлением к подлинной духовной жизни».

*   *   *

Каким глубоким чувством скорби полны следую­щие слова Господа к впавшему в нечестие народу изра­ильскому, переданные через пророка Исаию:

«Слушайте, небеса, и внимай, земля, потому что Гос­подь говорит: Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмутились против Меня. Вол знает владетеля своего и осел — ясли господина своего, а Израиль не знает [Меня], народ Мой не разумеет. Увы, народ грешный... племя злодеев, сыны погибельные! Оставили Господа, презрели Святаго Израилева, — повернулись назад. Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство? Вся голова в язвах, и все сердце исчахло. От подошвы ноги до темени головы нет у него здорового места: язвы, пятна, гноящиеся раны, неочищенные и необвязанные и не смягченные елеем. Земля ваша опустошена; города ваши сожжены огнем; поля ваши в ваших глазах съе­дают чужие, все опустело»   (Ис. 1, 2-7).

Велики страдания народа нечестивого: и не только оскудение во всем и голод, войны и эпидемические болезни падают, как удар за ударом, на головы народа. От него отнимаются и его духовные руководители, и в среде его воцаряется полная духовная разруха — сме­щение всех устоев, на которых зиждется нормальная, здоровая общественная жизнь: прекращаются или за­мирают проповедь и богослужение, гаснет вера.

Вот как рисуется такое наказание пророком Исаи­ей: «Вот, Господь, Господь Саваоф отнимет у Иерусалима и у Иуды посох и трость, всякое подкрепление хлебом и всякое подкрепление водою, храброго вождя и воина, судию и пророка, и прозорливца, и старца, пятидесятни­ка и вельможу, и искусного в слове, и даст им отроков в начальники. И дети будут господствовать над ними, и в народе один будет угнетаем другим, и каждый — ближним своим: юноша будет нагло превозноситься над старцем и простолюдин над вельможею»   (Ис. 3, 1-5).

И когда мы видим подобное духовное оскудение и смещение всех общественных устоев, когда бури народ­ных бедствий бушуют вокруг, когда кругом голод и болезни, стоны, слезы и смерть — не будем думать, что Господь не видит всего этого. Он видит, но посылает это для спасения народной души.

Мы, конечно, должны молить Господа о прекращении бедствий народных, как это делали угодники Божии — Пахомий Великий, Савва Освященный, Прокопий Ус­тюжский и многие другие.

Но вместе с мольбой мы должны приносить и свою долю покаяния для отвращения гнева Божия от своего народа и своей Родины. Господь и при малом числе не оставляющих Его может помиловать города и страны.

Так, когда пророк Илия жаловался Богу на всеобщее отступление от Него израильтян, Господь Сам стал уте­шать его и сказал: «Я соблюл Себе семь тысяч человек, которые не преклонили колени пред Ваалом» (Рим. 11, 4; 3 Цар. 19, 18).

Вспомним также, что Господь обещался Аврааму пощадить нечестивые города Содом и Гоморру, если Он найдет в них хотя бы десять праведников (Быт. 18, 32).

Мы, конечно, скорбим тогда, когда видим прекраще­ние проповеди и богослужения и оскудение веры, и не понимаем, почему Господь попускает это.

Но не всегда может подействовать проповедь и воз­глашаться истина. При растлении разума и сердца на­родного проповедь может вызвать только насмешки и кощунство, а это ляжет еще более тяжким грехом на душу народную. Взыщется с народа и то, что была от­вергнута открытая истина.

Вот почему не всем народам и не всегда открыва­лось Евангелие, вот почему временами Господь прекра­щает проповедь. Чтобы семена истины взошли, надо сначала вновь разрыхлить затвердевшую почву, а она в народах разрыхляется скорбями и бедствиями. И не только на физические бедствия народа должны быть обращены наши взоры, и сердце наше должно скорбеть не только от видимых несчастий и слез.

В гораздо большей мере мы должны скорбеть о со­стоянии души народной, о скверне греха, порока и гор­дости, в которую она погрузилась.

Мы видели слезы и кровь братьев на поле брани. Но услышим ли мы крики толпы, если она будет вновь распинать Христа в лице Его Церкви; увидим ли мы новые слезы скорбящей об этом Богоматери?

Если мы это услышим и увидим, то нам станет понятной душа величайшего из пророков и ревнителя по Боге — пророка Илии — и понятно его кажущееся Равнодушие к страданию от голода народа израильского. Судьба последнего была отдана Господом в руки Илии. От его воли зависело дать народу материальное благоденствие и сытость или бедствия голода. Пророк обрек израильтян на губительное безбожие, от которого страшный голод воцарился в Палестине.

Разве пророк не видел всех последствий своего ре­шения, не видел страданий и смерти от голода как взрослых, так и стариков и невинных детей? Имея власть в любой момент прекратить бедствия, как же он не делал этого в течение более чем трех лет?

Но пророком владело не только сострадание к не­счастным. Им в еще большей степени владела святая ревность по Боге, ревность о Святом Израилеве, Кото­рый после величайших милостей к Израилю был отверг­нут народом, обратившимся к языческим богам и по­грузившимся в бездну грехов и порока.

Вот почему пророк обрекал на физические страда­ния израильтян и прекратил их лишь тогда, когда народ пал на лицо свое и сказал: «Господь есть Бог»  (ЗЦар. 18, 39).

Гораздо более, чем о прекращении бедствий, мы долж­ны просить Бога об очищении народной души от нече­стия, о просветлении его ума, о посылке к народу про­роков с огненными словами призыва к покаянию.

Видя народные бедствия, не будем забывать и о том, что от одного лишь Вершителя всех судеб зависит из­бавление от них.

Не будем строить нашим слабеньким разумом раз­личных умозаключений и тех предпосылок, которые необходимы для окончания бедствий, или предугадывать по каким-либо признакам время их окончания. Не под силу это человеческому уму. Вот пример для этого:

Во времена пророка Елисея Самария была осаждена сирийцами. Голод был таков, что, по словам Писания, «четвертая часть каба голубиного помета продавалась по пяти сиклей» и матери поедали своих детей (4 Цар. 6, 25-29).

Никто не видел возможности к избавлению и пре­кращению голода. Но вот пророк Елисей возглашает: «Так говорит Господь: завтра в это время мера муки лучшей будет по сиклю и две меры ячменя по сиклю у ворот Самарии», — и все смеялись над Елисеем.

Однако слова пророка сбылись в точности. В сумер­ки сирийцами послышался шум приближавшегося боль­шого войска, которое они приняли за союзные с изра­ильтянами войска хаттейские и египетские. В большом испуге сирийцы бежали, побросав все свое имущество и большие запасы продовольствия.

Так внезапно и чудесно прекратилось бедствие, когда мера наказания и вразумления от Господа была испол­нена до определенного Господом предела.

Пусть этот случай будет питать и нашу надежду на избавление во время переживания народных бедствий, когда беспросветный мрак духовной ночи царит кругом.

 

Глава 25

УЧАСТИЕ В ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС

 

Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу.

Мф.  22, 21

 

Христианину, живущему в мире, не надо чуждаться общественной жизни.

Преподобный Серафим Саровский говорил: «Не долж­но общественной жизни отказывать в том, чего она законно требует от нас, по словам Писания: "Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу"  (Мф. 22, 21)».

Однако не надо и увлекаться ею или уделять слиш­ком много внимания ее интересам или политике. Здесь опасность — часть «Божьего» отдавать «кесарю». Надо помнить,  что  основное  внимание  христианин должен обращать на свою внутреннюю жизнь, на очищение серд­ца, освобождение от страстей, на богоугождение, на слу­жение ближним, т. е. на стяжание Духа Божия.

Когда же человек замечает, что общественная жизнь и политические события слишком завладевают его вни­манием, он должен понять опасность своего положения, понять, что он ради мирских дел пренебрегает зовом Христа  — идти к Нему на Его брачный пир.

Здесь, конечно, нельзя дать общего правила или нор­мы участия христианина в общественной жизни; надо каждому искать воли Божией для себя лично и по­слушно и спокойно выполнять ее.

Св. князю Владимиру и св. князю Александру Нев­скому выпал жребий от Господа стоять во главе госу­дарства, а прп. Сергий Радонежский отказался и от того, чтобы быть митрополитом.

Ап. Павел пишет: «каждый поступай так, как Бог ему определил, и каждый, как Господь призвал» (1 Кор. 7, 17) — «и как, по данной нам благодати, имеем раз­личные дарования, то... имеешь ли служение, пребывай в служении, учитель ли — в учении, увещатель ли — увещевай, раздаватель ли — раздавай в простоте, на­чальник ли — начальствуй с усердием, благотворитель ли — благотвори с радушием»   (Рим. 12, 6-8).

*  *  *

Следует предостеречь христианина и от увлечения национальными интересами и от национальной нетер­пимости.

По существу у христианина есть одно лишь отече­ство, стать членом которого он должен стремиться все­ми своими силами: это отечество — Царство Небесное и будущий «Новый Иерусалим».

Вспомним, что Господь «завещал» нам «Царство» (Лк. 22, 29).

Наши же сограждане — это те, кто вместе с нами стремится наследовать «новую землю»: здесь национальное единство, как и физическое сродство, не имеет ни­какого значения.

Христианин по духу интернационален. Ап. Павел пи­шет, что христианин — это тот, кто «обновляется в по­знании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос»   (Кол. 3, 10-11).

Поэтому для христианина недопустим даже оттенок национальной нетерпимости.

 

Глава 26

ОТНОШЕНИЕ К СОЦИАЛЬНЫМ УЧЕНИЯМ

 

Стяжи дух мирен, и тысячи людей спа­сутся около тебя.

Прп.   Серафим  Саровский

Полем духовной битвы со злом, космиче­ским злом, является собственное сердце человека.

Схиархимандрит Софроний

 

В современном обществе сильное распространение получили различные социальные учения, говорящие о том, на каких общественных и государственных нача­лах должно быть перестроено общество.

Материалистическое учение утверждает, что счастье человека зависит от избытка у него материальных благ. Господь же сказал, что «жизнь человека не зависит от изобилия его имения»   (Лк. 12, 15).

Итак, не в материальном богатстве счастье челове­ческое. Как говорит епископ Михаил Таврический: «Вся внешняя культура, вся цивилизация — только цвет ядовитый, хотя и обольстительно красивый, хотя посто­янно и утончающийся в своем аромате».Счастье народа зависит только от его внутреннего духовного богатства. Благо народа — лишь в его нравственной чистоте. Если все это будет, то Промысл Божий даст народу и достойных правителей, и спра­ведливый порядок устройства общества, и материальное процветание.

Здесь — в жизни нации и государства — приложима та же истина, которой должна руководствоваться всякая человеческая душа: «Ищите же прежде Царст­ва Божия и правды Его, и это все (т. е. внешнее бла­гоустройство) приложится вам»   (Мф. 6, 33).

Если же у кого болит душа за народ и он хочет облегчить его страдания, хочет послужить ему, хочет посвятить ему свою жизнь, то лучше всего послужить ему на поприще его духовного просвещения.

Вот как говорит об этом прп. Симеон Новый Бого­слов: «Главная цель общественной жизни и обществен­ного служения — взаимное друг другу содействие в жизни духовной».

А при этом служении необходимо прежде всего стать самому примером для народа по высоте духа, по силе веры, по горячности любви и самоотвержению.

Игумения Арсения так пишет в одном письме:

«Если ваша душа при содействии благодати Божией усвоит какую добродетель, то она становится достояни­ем всех. Милостивый всех милует, смиренный всех прощает, кроткий всех терпит, опытный в борьбе со своими страстями помогает другим.

Эти добродетели становятся достоянием всего мира. О них говорят, передают друг другу в назидание, о них слышат дальние, они становятся для них примером подражания, укреплением и поддержкой».

Как пишет В. С. Соловьев: «Тот народ, как и тот человек, который внутренне не совершенствуется, не может совершать истинно славных дел: откуда бы они взялись?»

Преподобный Серафим говорил: «Радость моя, стяжи дух мирный, и тысячи людей спасутся около тебя».

То есть приобрети мир душевный, любовь, бесстрастие, тишину в душе — и ты будешь светить всем окружа­ющим. Вот лучшее, совершеннейшее служение своему народу. Поэтому св. отцы говорят, что в тысячу раз лучше поучать самого себя, ведя святую жизнь, чем хотеть научить весь мир.

Нам надо помнить, что, как говорит В. Розанов:

«Обманчиво то величие, к которому влекся человек в своей истории.

Смирив свой дух, мы видим, что его задачи на земле ограничены. Перестав вечно обращаться мыслью и желанием к чему-то далекому, мы снова почувствуем полноту сил, возвратившихся к нам от бесплодного мысленного скитания.

Мы поймем, как только произойдет это, что успокоить одно встревоженное сердце, утолить чью-нибудь тоску — это больше и выше, нежели сделать самое блестящее открытие или удивить мир ненужным подвигом.

Подвиги наши станут к нам ближе, они сведутся к утешению скорби, которою залил себя мир в своих бес­плодных стремлениях, громоздя страдание на страдание...

Мы поймем абсолютную значительность каждого человека, поймем, что радость и свет в его сердце, на каждом отдельном лице есть высшее, лучшее и драго­ценнейшее в истории».

Как пишет Поварнин: «Все в мире связано между собою. Нельзя подняться, чтобы не поднять других, нельзя опуститься, чтобы их не понизить».

«Восходящий возводит собою к Богу всякий род творения, ибо всем им причастен», — говорит св. Гри­горий Палама.

Та же мысль выражена схиархимандритом Софро­нием в следующей формулировке:

«Если каждая человеческая личность является но­сителем всей полноты Божественного бытия (а таков глубокий смысл второй заповеди любви — «возлюби ближнего, как самого себя»), то и бороться с космиче­ским злом каждый будет, начиная с самого себя. Природа всечеловеческого бытия такова, что каждое от­дельное лицо, преодолевая в себе зло, этой победой наносит поражение космическому злу столь великое, что след­ствие ее благотворно отражается на судьбах всего мира. С другой стороны, природа космического зла такова, что, побеждаемое в отдельных человеческих ипостасях (лицах), оно терпит поражение, значение и размеры которого бесконечно непропорциональны количеству.

Единый святой есть явление, чрезвычайно драгоцен­ное для всего человечества. Святые фактом своего бытия, хотя бы и неизвестного миру, но известного Богу, низ­водят на землю, на все человечество великое благосло­вение Божие.

Старец Силуан пишет: "Вот за этих людей, думаю, Господь сохраняет мир, ибо они приятны Богу и Бог всегда послушает Своих смиренных рабов, и нам всем бывает хорошо за их молитвы"».

Схиархимандрит Софроний продолжает: «Ради неве­домых миру святых изменяется течение исторических и даже космических событий, и потому каждый святой есть явление космического характера, значение которо­го выходит за пределы земной истории в мир вечности. Святые — соль земли, они смысл ее бытия, они тот плод, ради которого она хранится. А когда земля пере­станет рождать святых, тогда отнимется от нее сила, удерживающая мир от катастрофы. Каждый святой, как Антоний, Арсений, Николай, Ефрем, Сергий, Серафим и им подобные, составляют драгоценное вечное достояние всего мира, хотя мир и не хочет знать об этом и часто убивает своих пророков».

Думая об обществе и современном мире, нам надо помнить и о том, как рисуется его конец в Священном Писании.

Вот слова апостолов: «Весь мир лежит во зле»  (1 Ин. 5, 19) и «Земля, и все дела на ней сгорят» (2 Пет. 3, 10). Вместе с тем, как пишет схиархимандрит Софроний: «По мере того, как в мире нарастает "динамика ги­бели", растут и страдания человечества.

При этом одни в отрицательном смысле включают­ся в общий поток страстей мира сего (т. е. предаются греху); другие — в положительном, в силу любви своей к человечеству» (т. е. страдают за мир и предаются молитве за него).

Вот еще какие мысли высказывал епископ Михаил Таврический в своих письмах:

«Как машина, катящаяся с крутого откоса, катится к своей гибели, так к гибели стремится и этот мир. Эта машина безнадежно испорчена, и ничто не сможет спа­сти ее от неизбежной гибели».

А архиепископ Иоанн (Шаховской) пишет: «Мир земной есть дорога, а не жилище. Человечество не най­дет себе в том мире рая — без Креста. То, о чем меч­тают ложные материалистические учителя человечес­кие, — невозможно. Человек никогда не построит себе вечно радостного дома в мире, где царствуют грех, бо­лезнь и смерть».

Зная это, душе христианина будут близки и следую­щие слова премудрого ап. Павла: «Я вам сказываю, братия: время уже коротко, так что... пользующиеся миром сим (должны быть) как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего»   (1 Кор. 7, 29-31).

Как пишет один философ: «Любовь есть душа чело­вечества, без нее самые совершенные общественные фор­мы останутся лишь мертвым, ничего не значащим меха­низмом... Социализм без любви — тело без души, цифер­блат без механизма, цветок без запаха, очаг без огня».

 

Приложение к главе 26-й

«Внутренняя клеть» Из забытых заветов Православия

(Из журнала «Возрождение» за 192/?/ г. Статья О. С. М.)

«Умирись сам с собою — и умирятся с тобою небо и земля. Потщись войти во внутреннюю твою клеть и уз­ришь клеть небесную, потому что та и другая  — одно и то же, и, входя в одну, видишь обе. Лестница оного цар­ствия — внутри тебя, сокровенная в душе твоей. В себе самом погрузись от греха и найдешь там восхождения, по которым  в  состоянии будешь восходить».

Когда перечитываешь эту страничку из творения прп. Исаака Сирина, то невольно поражаешься несоответ­ствием ей как современного умонастроения, так и совре­менного жизнеописания.

У св. Исаака Сирина все направлено от внешней обо­лочки душевной жизни к ее вечно глубоким корням.

У нас же как в умонастроении, так и в практической жизни все, даже подлинно глубокое и ценное, разменивается на мелочную обыденщину окружающей действительности. Объятые жаром жизнестроительства, мы и самую жизнь думаем устроить, изменяя ее лишь внешние фор­мы, ее внешнюю оболочку, и в то же время искренно верим и надеемся, что вместе с этим как-то перестроится ее внутренний уклад, многими столетиями слагавшийся. Пред нашим взором проносятся высокие идеалы об­щественного благоустройства, идеалы мировые, и в то же время мы не хотим сколько-нибудь позаботиться об ус­троении своей духовной жизни. Клеть небесную хотим мы создать на земле, но не «потщимся» входить во «внут­реннюю клеть» свою. Полнейший отрыв от прошлого духовного церковного опыта, полнейшее пренебрежение заветами Православия — вот что характерно для наших современников.

И прежде всего это справедливо в отношении нашей интеллигенции, которая на протяжении целого столетия жила исключительно мечтами об общественном благоус­тройстве, вдохновлялась идеалами служения благу народ­ному, но в то же время не проявляла в своей жизни личного подвига и снисходительно относилась к весьма крупным недочетам в своей жизни — например в семье. Поразительно, что нигде, кажется, не сказался столь ощутительно и не отразился так болезненно разрыв меж­ду старым и новым поколениями, между «отцами и деть­ми»,   как  в  нашей  русской  интеллигентской  среде.   Ни одна литература не имеет такого множества типов и ге­роев из этой области жизни, как русская литература.

Что это — простая ли случайность, или же признак определенной духовной болезни? Думается, что на этот вопрос не может быть двух ответов. Этот разрыв между старым и новым поколениями, это взаимное непонима­ние русских «отцов и детей» всегда был признаком глу­бокой религиозной немочи.

Это оборотная сторона сознательного холодного рав­нодушия интеллигенции к прошлому церковному опыту, мучительного разрыва ее с церковным сознанием в умо­настроении и с церковной жизнью, позорного бегства из «дома отчего»  и скитания по   «странам чужим».

И вот теперь, когда сильно сказался духовный раскол между интеллигенцией и народом, — что делать русской интеллигенции, как преодолеть то мучительное разочаро­вание, к которому привели вся интеллигентская мысль и вера при своем столкновении с самою жизнью?

Когда-то великий Достоевский говорил русскому ин­теллигенту: «смирись, гордый человек, и прежде всего сломи свою гордость».

Хотелось бы и теперь сказать: «Оставь свои скитания по "странам чужим", русский интеллигент, вернись в Церковь, "дом отчий", приобщись сокровищнице духов­ного опыта церковного и умудрись в своем обществен­ном   строительстве».

Но, скажут, неужели же нам учиться общественному строительству у людей духовного опыта церковного, свя­тых подвижников, которые ради «личного» спасения по­рвали всякую связь с обществом?

Да, скажем мы, именно этот-то многовековой опыт церковный должен руководить нами в нашей обществен­ной жизни, в ее основном уклоне и направлении. И как это ни странно, мы должны и «мирской» жизни учиться У подвижников христианских, которые уходили от «мира». Та святыня Православия, которая на протяжении це­лых столетий была сокрыта от взоров мира и, как драго­ценное  жемчужное  зерно,   сияла  и  хранилась  в  душах немногих избранников Божиих, должна быть наконец явлена миру, должна возродить мир.

И если есть какая-нибудь подлинная общественность, то это должна быть та религиозная общественность, которая скрыта была доселе в глубине многовекового цер­ковного опыта Православия. И, как это опять ни странно, подлинными общественниками в нашем «мирском» смыс­ле были подвижники Православия, отрекшиеся от «мира».

Живя вдали от мира, в тиши своих келий, они, тем не менее, жили подлинною общественной жизнью, невиди­мыми нитями духовного общения находясь в связи со всем чистым и высоким, что есть в мире, и собирая вокруг себя духовное стадо.

Достаточно указать на примеры наших святых подвиж­ников   — Сергия Радонежского и Серафима Саровского.

Живя в пустыне, воссоздавали они в себе и в окружа­ющих пресветлый образ Божий, учили людей свергать с себя бремя греховное и тем самым воссоздавали вокруг себя новую жизнь.

Историк русского народа Ключевский говорит, что тру­дами пустынножителя прп. Сергия «воспиталось дружное братство, производившее глубокое, назидательное впечат­ление на мирян. Мир смотрел на чин жизни в монастыре прп. Сергия, и то, что он видел, быт и обстановка пустынного братства научали его самым простым правилам, которы­ми было крепко людское христианское общежитие».

Нравственное влияние Сергиева пустынножительства, западая в массы, вызывало брожение и незаметно изме­няло направление умов, перестраивало весь нравственный строй души русского человека XIV века».

Подвижник-пустынник становился руководителем, ду­ховным воспитателем и возродителем общества, т. е. общественным деятелем в высшем и лучшем смыс­ле этого слова».

Религиозная общественность, в сфере которой жили ве­ликие подвижники Православия, и представляет собой тот остов, на котором строится всякая другая общественность и без которой она не может устоять, а непременно рушится.

Это именно и есть та общественность, которая произ­растает на выявлении коренной основы человеческого духа, иначе сказать — образа Божия в человеке, к позна­нию которой и приглашает своих духовных чад прп. Исаак Сирин. Именно с этого и должно начинаться строитель­ство нашей общественной жизни.

Нашей интеллигенции, оторвавшейся от прошлого церковного опыта и поплатившейся за этот свой грех, следует познать его общественную правду, следует опыт­но пережить духовный подвиг перерождения человека антиобщественного, греховного в подлинно общественно­го—в  духовно-общественного.

И лишь только в этом опытном переживании следует искать путей к нашему общему духовному возрождению и обновлению.

О. С. М.

 

Глава 27

 ПРИРОДА

 

Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь.

Пс. 18, 2

И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма.

Быт. 1, 31

Душа от созерцания видимой красоты приходит в состояние чувства Бога, живого и дивного во всем.

Схиархимандрит Софроний

 

Все видимое нами — вся природа — есть Божие творение. Смотря на ее бесконечно разнообразные фор­мы и постигая до какой-то степени управляющие ею законы, христианин не может не чувствовать через нее беспредельную премудрость,  величие и могущество ееТворца, не может не изумляться совершенству и красо­те Его творения.

Как пишет епископ Михаил Таврический:

«Стоит мне с любовью, с цельным чувством и созна­нием, по-детски, no-Божьи, не разбегаясь во все стороны, а всецело отдаваясь природе, вглядеться в нее, то каж­дый листок деревца, каждый крохотный цветочек, каж­дая былинка, травка вдруг засияют для меня такой лу­чезарной райской красотой, обдаст меня таким теплом и светом жизни, таким изяществом каждого изгиба и тона, что мне откроется воочию рай...

Это значит, что мы проникли внутрь того, что еже­дневно видели извне; мы своим цельным чувством ощутили ту цельную жизнь природы, которую постоян­но дробим своим рассеянным внешним сознанием; в созерцании любви отдались на миг беззаветно вот этому деревцу, этому цветку вместо того, чтобы эгоистически думать, нельзя ли срубить одно и сорвать другой...

Природа осталась та же, но мы вошли в тот просвет­ленный божественный мир ее бытия и ее форм, который заключен в ней же, но которого мы по рассеянности и грубости доселе не замечали...

Входить своим умиротворенным сердцем в то светлое и прекрасное бытие, которое проникает во все и отража­ется во всем, созерцать все в Боге, отказавшись от себя, — это значит идти в царство "не от мира сего".

И тогда мы смотрим на то же, на что смотрят и другие, но видим в нем тот мир, который для других пока остается скрытым.

По-видимому, в мертвом — для нас трепещет внутрен­няя духовная жизнь, в немом — для нас звучат небесные глаголы; в случайном и механическом — нам откры­вается чудный смысл и высокая разумная красота.

Можем ли представить себе, что говорил незаметный цветок — лилия — сердцу и очам Господа, когда Он всю славу Соломона повергал перед нею ниц?»

Природа  так   прекрасна,   что  по  словам  Н.:   «Для неверующего приоткрыты райские врата   —  в чистом восприятии природы».

«Если только существует рай, — воскликнула одна неверующая девушка, — он должен быть похож на эти места».

А вот как воспринимал природу странник, овладев­ший искусством творения непрестанной молитвы.

«Все окружающее меня представлялось мне в восхи­тительном виде: деревья, травы, птицы, земля, воздух, свет - все  как будто говорило мне, что существует для человека, свидетельствует любовь Божию к человеку и все молится, все воспевает славу Богу. И я понял из этого, что называется в Добротолюбии "ведением словес твари", и увидел способ, по которому можно разговари­вать с творениями Божиими». Как пишет о. Павел Флоренский: «Благословляя вселенную, подвижник всю­ду и всегда видит в вещах знамения Божии и Божии письмена; всякое творение для него — лестница, по которой ангелы Божии нисходят в земную юдоль, все дольнее — отображение горнего».

Нежно любил природу как Божье творение старец Силуан. Он учил бережному отношению ко всему тварно­му, учил бояться нарушать жизнь всего того, что сущест­вует по Божьему Промыслу. В своих записках он пи­шет: «Дух Божий учит душу любить все живое, так что и зеленого листа на дереве она не хочет повредить и цветка полевого не хочет потоптать».

Схиархимандрит Софроний рассказывает такой слу­чай из его жизни со старцем Силуаном:

«Старец шел посмотреть на мое жилище. В руках у нас были палки, обычные для горных мест. По обеим сторонам тропинки росли отдельные редкие кустики высокой дикой травы.

С мыслью не допустить зарастания тропинки этой травой, я ударил палкой по одному стволику около верхушки так, чтобы, надломив стволик, воспрепятство­вать созрению семян. Это движение старцу показалось грубым, и он недо­уменно слегка покачал головой. Я понял, что это значи­ло, и мне стало стыдно. "Листок на дереве зеленый и ты его сорвал без нужды. Хоть это и не грех, но почему-то жалко и листик, жалко всю тварь сердцу, которое научилось любить".

Но это жаление листа на дереве или полевого цветка под ногой совмещалось в старце с самым реальным отношением ко всякой вещи в мире.

Он по-христиански сознавал, что вся тварь создана для служения человеку, и потому, когда "нужно", чело­век может пользоваться всем. Сам он косил сено, рубил лес, заготовлял дрова, ел рыбу».

Правда, многие из святых и подвижников удалялись от красот природы, уходили в тесные затворы, в дикие пустыни, выбирали кельи с окнами на пустыри и скалы и т. п.

Но это уже мера совершенных, сердце которых было соединено всецело с Господом, и ради Него они все покидали в этом видимом, вещественном мире.

Про это так пишет старец Силуан: «Душа любит земную красоту, любит она небо и солнце, любит пре­красные сады и море, и реки, леса и луга; любит душа и музыку, и все это земное услаждает душу.

Но когда познает она и возлюбит Господа нашего Иисуса Христа, тогда не хочет уже смотреть на этот мир, хотя он и прекрасен, а непрестанно влечется в тот мир, где живет Господь».

 

Приложение к главе 27-й

 Белая веточка яблони

Белая веточка яблони В чаше небес голубой! Божье художество явлено Тихой твоей красотой. Тысячи лет было б мало мне

Налюбоваться тобой,

Белая веточка яблони

В чаше небес голубой.

Пчелы в бутонах расправленных

Реют с органной хвалой

Над белорозовой яблоней

В чаше небес голубой.

Тайных молитв не ослаблю я.

Молятся вместе со мной

Белые веточки яблони

В чаше небес голубой.

Славься, Художник прославленный!

Славься моею душой

С белыми ветками яблони

В чаше небес голубой.

А. С.

 

Глава 28

 ЖИВОТНЫЙ МИР

 

Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небес­ных и привел к человеку.

Быт. 2, 19

 

Особое место в природе занимает животный мир. Животные, по Священному Писанию, имеют, как и чело­век, душу, но, конечно, отличную от души человека (Быт. 1, 30).

И о животных также заботится Бог: «Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? и ни одна из них не забыта у Бога» (Лк. 12, 6)? — говорил Господь.

В животных вложена своя доля разума. А у высших животных, как например у собаки, имеются и такие свойства души, как самоотверженная любовь и такая преданность человеку, которая не останавливается пе­ред тем, чтобы отдать жизнь за человека. Животные были созданы как близкие друзья челове­ка. В раю Господь «привел к человеку (всех животных), чтобы видеть, как он назовет их» (Быт. 2, 19). Человек поставлен был «владыкою» (Быт. 1, 26) над животны­ми, но владыкою добрым, который не истреблял их и не употреблял в пищу  (Быт. 1, 29).

Также не было тогда на земле и взаимного истреб­ления животных, и пищей их была лишь «зелень трав­ная» (Быт. 1, 30). У человека и животных тогда была полнота взаимного понимания.

Трагедия человека — грехопадение и смерть — не могла не отразиться и на подчиненном ему животном царстве. Началось и употребление в пищу одних живот­ных другими, чего не было до грехопадения (Быт. 1, 30 и 9,3).

Как пишет ап. Павел: «Тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, потому что тварь покори­лась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от раб­ства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» (Рим. 8, 19-22).

Как говорит архиепископ Иоанн: "Стенание твари" есть одна только боль от потери надежды на человека и веры в него (т. е. доверия к человеку), потеря своего пути к Богу через него».

Итак, мы виноваты в растлении твари. Вместе с тем следует заметить, что наше падение несравнимо глубже падения твари. У твари нет взаимной злобы и ненави­сти: убийство или воровство там существуют лишь для удовлетворения голода и поддержания своей жизни. ((Здесь следует упомянуть о некоторых и довольно редких исключениях. Как человек, так и животные бывают бесноватыми. Из Евангелия мы знаем о бесах в стаде свиней. Бесноватых жи­вотных можно узнать по их особенной злобе и ярости. прим авт.))

И о животных также заботится Бог: «Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? и ни одна из них не забыта у Бога»,  — говорил Господь  (Лк. 12, 6).

И напрасно М. Горький говорит, что «человек — это звучит гордо». В состоянии падения и греха человек нередко опускается ниже животного, и в этом может удостовериться всякий.

Вот мы видим картину, как бьет человек лошадь, не могущую сдвинуть с места перегруженный воз. Послуш­ная, кроткая лошадь выбивается из сил, но не может выполнить приказания. А владыка ее — человек — с дикой злобой и скверной руганью бьет ее беспощадно по голове и глазам. Отвратительная сцена, в которой нечем гордиться человеку.

Я помню также другую сцену. На берег реки при­шли купаться молодые люди 14-15 лет с собакой —-умным, кротким животным. Юноши стали издеваться над собакой, заставляя ее проделывать разные штуки, дергали за хвост, обманывали посулами пищи и т. д.

Все это они делали крайне непристойно, с криками и сквернословием и нельзя было без горечи смотреть на них.

Собака же держалась кротко, была абсолютно по­слушна всем приказаниям юношей и смотрела на них ясными, доверчивыми, преданными глазами. Здесь так­же была картина позора человека и сохранения досто­инства твари.

По закону связи животного мира с человеком, с ис­куплением и обновлением последнего должно насту­пить и освобождение твари.

Ап. Павел пишет, что тварь пребывает в «надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих»   (Рим. 8, 20-21).

На примере святых мы видим новые взаимоотноше­ния с тварью. В их лице человек вновь становится другом твари и изливает на нее свою любовь.

«У милующего, — пишет прп. Исаак Сириянин, — горит сердце о всем творении — о человеках, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари... он ежечасно со слезами приносит о них молитву, чтобы сохранились и очистились, а также и об естестве пресмыкающихся молится с великою жалостью, какая без меры возбужда­ется в сердце его по уподоблении в сем Богу.

Приближается ли смиренный к хищным зверям, и, едва только обратит взор свой на них, укрощается сви­репость их; они подходят к нему как к своему владыке, поникают своими главами, лижут руки и ноги его, по­тому что ощутили от него то благоухание, которое ис­ходило от Адама до его преступления, когда звери со­браны были к Адаму и нарекал он их имена в раю.

Это отнято было у нас; но обновил и даровал нам это опять пришествием Своим Иисус. Этим и помаза­но благоухание человеческого рода».

С любовью относился ко всему живому старец Силу­ан. Он пишет:

«Дух Божий учит душу любить все живое. Один раз без нужды я убил муху, и она, бедная, ползала по земле больная, с выпавшими внутренностями, и трое суток я плакал за свою жестокость к твари и до сих пор все помню этот случай.

Как-то у меня в магазине (старец был на послуша­нии эконома) завелись летучие мыши, и я облил их кипятком и снова пролил много слез из-за этого, и с тех пор никогда не обижал я тварь».

О египетских старцах-пустынниках рассказывается, что они осторожно обходили встретившееся им на до­роге насекомое, чтобы не раздавить его.

Про авву Феофана Египетского есть такой рассказ: «Выходя по ночам в пустыню, он был окружен толпами зверей. Черпая воду из своего колодца, он поил их. Очевидным свидетельством тому было то, что вокруг его келии виднелось много следов буйволов, антилоп и диких ослов».

Прп. Сергий и прп. Серафим кормили хлебом своих друзей — медведей. Особенно поучительной является история льва прп. Герасима (память 4 марта ст. стиля).

Прп. Герасим, сжалившись над диким львом, вынул из его лапы занозу, промыл и завязал ее. Лев с тех пор не отходил от преподобного, слушал его во всем и пи­тался только растительной пищей. Когда преподобный умер, лев не мог более жить и от скорби умер на могиле преподобного.

С особой нежностью относился к животным католи­ческий святой Франциск Ассизский. Он устраивал гнезда горлицам. Червячков на пути поднимал и относил в сторону. Он не мог видеть барашков, ведомых на убой, и старался их приобрести, чтобы спасти им жизнь.

Так выполняли святые и праведники повеление Гос­пода: «Проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк. 16, 15). Они вели эту проповедь своим милостивым отно­шением к живой твари. Они несли «Благую весть» жи­вотным своею любовью к ним и этим восстанавливали ту дружбу, которая была у них с человеком до грехо­падения. Под влиянием обновленного человеческого духа обновлялся и дух животных. Они теряли свою свире­пость, делались послушными человеку и переставали наносить вред другим животным.

Царства Божия святые достигали еще на земле. Поэтому и животный мир около них становился таким, каким он будет в Небесном Царствии.

Тогда, по словам пророка Исаии: «Волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козлен­ком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи»   (Ис. 11, 6-8).

Что именно таким будет некогда животный мир, говорит следующая картина из жизни прп. Павла Об­норского.

Когда прп. Сергий Муромский пришел посетить по­следнего в его пустыне, то увидел, что «стая птиц вилась около чудного подвижника; мелкие пташки си­дели на голове и на плечах старца, и он кормил их из рук.

Тут же стоял медведь, ожидая себе пищи от пустын­ника; лисицы, зайцы и другие звери бегали вокруг, не враждуя между собою и не боясь медведя.

Это было отображение жизни невинного Адама в Эдеме, владычество человека над тварью, которая вместе с нами стенает от нашего грехопадения и ожидает ос­вобождения в свободу славы чад Божиих».

Животные препоручены нам Богом как наши друзья и наши слуги. Вместе с тем мы их старые должники. И они ждут от нас избавления, ждут проповеди любви. Ее оказывать мы им должны по заповеди Христа.

Не будем же пренебрегать и этой заповедью Госпо­да — этим мы приобретем верных нам и любящих друзей, которых — кто знает? — может быть, мы встре­тим  потом   и  в  том  мире.

Любовь льва к преподобному была сильнее желания жить. Такая любовь не достойна ли Божия Царствия? Можно думать — не напрасно икону прп. Герасима рисуют вместе с его львом.

В заключение следует, однако, сделать и предупреж­дение. У иных людей тварь — животное (преимуще­ственно собаки и кошки) — становится кумиром, вытес­няет из их сердца все то, что должно преимущественно занимать сердце христианина. Вот это так описывает старец Силуан: «Есть люди, которые привязываются к животным, и гладят их, и ласкают, и разговаривают с ними, и оставили они любовь Божию.

Душа, познавшая Господа, всегда в любви и страхе предстоит Ему, и как возможно при этом любить, и гладить, и говорить со скотом, с кошками, собаками? Неразумно так делать.

Животному и скотине дай пищу и не бей их, в этом милость к ним человека. К животным не должно иметь пристрастия, но должно только иметь сердце, милующее всякую тварь.

Звери, скотина и всякое животное есть земля, а мы не должны привязываться к земле, но "всем сердцем, всею душою, всем разумением" (Мф. 22, 37) любить Господа, Его Пречистую Матерь, нашу Заступницу, свя­тых, благоговеть перед ними».

СЛОВО К БЛИЖНИМ

ОБЩЕСТВО И ПРИРОДА

ДЕНЬ ХРИСТИАНИНА