Из них только второе обращало до сих пор на себя внимание ученых; но и оно не служило никогда единст­венною основою системы. К нему всегда примешивались другие разряды, принадлежащие географии физической и чуждые землеописанию, избравшему государства главным предметом своим. Англия и Канада или Ионийские ост­рова, Россия и ее американские владения никогда не входили в один отдел; не было строгих начал и опреде­ленной системы. О племенах или верах никто еще не подумал. За исключением нескольких монографий каких-нибудь отдельных племен или религий, самые простые, определенные и постоянные признаки вещественные об­ратили на себя так же мало внимания, как и самое высшее проявление умственной жизни человека.

Деление географии по племенам человеческим пред­ставляет много выгод перед другими; главные же выгоды его состоят в его постоянстве, почти неизменном, и в его простоте. Кончились переселения народов, на веки осно­ваны жилища людей. Кое-где, в дальних пределах, в пу­стынях Австралии или в степях Африки возникают еще колонии, и промышленность европейцев строит новые города; но движения больших масс уже ожидать нельзя. Вероятно, через десятки веков золотисто-каштановые во­лосы (auburn hair) будут еще отличать жителей. Англии, и сенегальские негры сохранят свой черный цвет, толстые губы и курчавые волосы; а сколько раз до того времени успеют передвинуться границы государств, сколько успеют упасть и возникнуть? Спросите об этом у истории по­следних сорока лет или поглядите на атласы, сделанные до 1812 года, которые уже ни на что не годны. Деление по условным границам обществ изменяется беспрестанно, и деление по верам исчезнет совершенно; деление по племенам, вероятно, останется навек.

Несмотря на вещественность признаков, на которых тогда основалась бы наука, обвинение в излишней мате­риальности было бы несправедливо. Влияние племени на развитие и направление умственных способностей народов несомненно и точно так же важно, как влияние организма каждого отдельного человека на его духовную жизнь. Сверх того, главный признак, от которого отправлялись бы все разыскания, уже составляет сам по себе переход от мира вещественного к миру мысли: это язык. Коренной харак­тер каждого языка был, вероятно, в согласии с прочими родовыми признаками одной из первых человеческих се­мей; изменение его шло равным шагом с ее историей; современная его форма есть вывод всей прошедшей жизни ее. Беспрестанно пересозидаемый новыми поколениями, он беспрестанно действует на них и держит их мысли под своею незаметною опекою. В нем есть тайная сила, до сих пор необъяснимая, как все, что касается области духа. Во всяком случае, как бы ни смотрели на язык — как на силу, управляющую отчасти самою мыслию, или на самое верное проявление мысли,— мы должны признать­ся, что деление по племенам так же важно в отношении мира духовного, как оно просто и верно в отношении вещественного описания человечества, и потому вполне может служить началом новой науки географической.

Можно заметить некоторую гармонию между делением человечества на племена и физическим делением земли по материкам. Азии, Африке, Америке, Европе и Австра­лии соответствуют племена: желтое, черное, красное, белое и оливковое. Но эта гармония почти ничтожна в сравне­нии с бесконечными разногласиями между землею и ее жителями. Прошедшее принадлежит истории, география смотрит только на современное, и для нее Сан-Доминго (или Гаити), получившее название от европейцев, а насе­ление свое из Африки, не входит уже в область племени красного точно так же, как и Соединенные Штаты. Земля, разделенная по семействам человеческим, представит кар­тину любопытную, новую и исполненную живой занима­тельности. Едва ли в этом отношении само разделение по профилю материков может с нею сравниться. Между тем как Европа уступает всем частям света, кроме Австралии, во всех физических отношениях, в пространстве, в огром­ности рек, озер и горных хребтов, в богатствах ископае­мых, в роскоши растений, в силе и разнообразии живо­тных,— племя, которое ей соответствует и в ней получило свое величайшее развитие, племя белое превосходит все другие во всех отношениях. Ему принадлежат часть южной и вся юго-западная Азия, северные берега Африки и часть восточных, вся Европа, кроме ее северной оконечности, и большая часть Америки. В его руках судьба человечества; в его мыслях вся прелесть искусства, все богатство науки. Первое после него числом, обширностью области и исто­рическою важностью — племя желтое; но и того с ним сравнивать нельзя. Две отрасли великого корня, которым довольно произвольно даны имена семитической и кав­казской, или индо-германской, заключают в себе все по­роды белолицых людей. Первая выросла в знойных пус­тынях юго-западной Азии и, покрывая Аравию и при­морские скаты Ливана, обняла Африку с Севера и Востока

и кинула свои отпрыски на западные оконечности Европы, в Испанию и Ирландию, если можно верить преданиям и упрямству народной памяти. Вторая разветвилась богато от южных пределов Индии через всю Европу и бросила свои бесчисленные побеги через Атлантический и Южный океан в новооткрытые Америку и Австралию. Неравные в силах и современной деятельности, они уравнены исто­рическим величием семитических народов: безводный Неджд*, так же, как бедная Палестина, вечно памятны злом и добром всему миру земному. Разделение отрасли семитической на три ветви: собственно так называемых семитов, кушитов** и арамейцев — подвержено сомнению. Во всяком случае первые почти стерты с лица земли бурею войны или живут разметанные и вкрапленные в массах других народов; последние еще сохраняют свою старинную независимость, свои обширные жилища и кочевую жизнь. Под разными названиями, с наречиями, несколько откло­нившимися от первоначальной формы, они не утратили силы и характера. По-прежнему, рука их против всех, и руки всех против них. Разнообразнее и счастливее развет­вление индо-германской отрасли. Важность ее начинается с самым ранним началом истории, и время упадка для нее не наступало. В наш век она все еще растет и крепнет. Народы, принадлежащие к ней, занимали поочередно пер­вое место в летописях человечества; но ни один не дости­гал того развития, того огромного размера и того всемир­ного значения, которыми отличается германская семья. Владение ее распространилось во все климаты и во все части земного шара. Сохраняясь с чистотою, почти бес­примесною, в коренных своих жилищах, охваченных мо­рями Северным и Балтийским, Одером, Исполинскими горами, Альпами и Рейном, и занимая колониями своими часть финнского поморья и славянских берегов Дуная, она перешла свою южную и западную границу и, под именем лонгобардов переменила судьбу и состав народов Италии, под именем франков, батавцев и бургундцев на­полнила страны между Рейном, Атлантическим океаном, Пиренеями и Средиземным морем, под именем вест-готфов и свевов населила полуостров за Пиренеями, а под именем саксонцев, англов и нордманов утвердила свою державу в островах Британских. Подвигаясь на Запад с силою неудержимою и перешагнув через морскую прегра­ду, она же под названием англичан и французов, гишпанцев и португальцев*** сделалась единственною владетель­ницею Нового Света и покрыла сетью государств всю Америку, оставляя красному племени только северную и южную оконечности ее, страну холодную и негостепри­имную, да несколько лесов непроходимых в тропическом поясе. Наконец, в наш век она же становится твердою ногою на северных, западных и южных берегах Африки, на богатых островах Индейского моря, созидает новые города и новые державы в Гангесском полуострове и основывает на материке Австралии новую Европу, про­странством своим почти равную старой. Таким образом, заключая в себе почти все сильные державы и все про­свещенные народы мира, управляя его судьбами в отно­шении развития государственного и умственного, посред­ством отвлеченного мышления немецкого, политического электричества Франции и колоссального соединения энер­гической воли, наблюдательного разума и практического воображения в Англии, германская семья берет неоспо­римое первенство перед всеми другими. Такова она для философа. Такова она и для географа, который находит в ее области течение Рейна и Мешасебе, Тага и Орелланы, вершины Альпов и Андов, берега всех океанов и разно­образие всех материков, виноградники умеренных поясов и мангустаны тропических стран, дуб Швеции и казоарину Новой Голландии*.

Рядом с германцами, сходные с ними по всем наруж­ным признакам, почти равные силами и важностью, сла­вянские народы покрывают своими ветвями и колониями всю восточную Европу и северную Азию от архипелага, гор древней Фессалии, Кавказа и Алтая до Ледовитого моря, от Одера до Тихого океана. Им бесспорно принад­лежит второе место. Отдавая полную справедливость обо­им великим представителям племени белолицего, наука должна заметить в пользу семьи славянской то, что она сохранила в гораздо большей чистоте родовые свои при­знаками, чем германцы. За Рейном и Альпами поколения немецкие так сильно уже смешались с кельтическим и эллино-римским, что родство народов сделалось почти незаметным. Между гишпанцем и англичанином нет ни­какого сходства; а русский, чех, далматинец и болгар узнают друг в друге братьев при первом взгляде, при первом слове. Это преимущество великое, и оно не может остаться без последствий. Но даже тот, кто в будущее заглядывать не хочет, признается, что столько миллионов людей, населяющих почти бесконечное пространство зем­ли, соединенных под различными общественными фор­мами и в то же время говорящих одним и тем же языком, представляют зрелище величественное и единственное.

От прежней силы эллиио-римлян, от их воинственной и художнической славы мало осталось для географии современной. Южная Греция и Италия с принадлежащими к ним островами составляют всю область этой малочис­ленной семьи.

Еще несчастнее ее кельты. Отодвинутые на крайний запад Европы, они утратили свое политическое существо­вание и не могли сохранить ни одного угла земли, сво­бодного от власти германской. Такова судьба этого побе­доносного племени, бывшего грозою Европы, а теперь почти уничтоженного.  Заключенное в тесных  пределах Бретаньи, Пиренейских долин, Валлийских и Шотланд­ских гор, оно не имеет уже никакого влияния на ход человечества и в одной Ирландии еще сохраняет возмож­ность и надежду воскресения  политического. Впрочем, какое бы ни было предопределение кельтийской семьи в будущем, происхождение ее составляет еще спорный воп­рос между учеными, которые причисляют ее то к семи­тической, то к индо-германской, отрасли. Разрешение его предоставлено усовершенствованной филологии и, веро­ятно, пояснит многие темные места в истории древности*. Полное описание индо-германских народов обнимает большую часть Кавказа и цепь Арарата, почти всю Пер­сию, Индию по обе стороны Гангеса и западные долины Гиммалая, Инду-Куга и Памира, где они составляют боль­шую часть народонаселения под именем кяфиров, таджи­ков и сартов; но тут их крайние пределы. Далее на восток, северо-восток и север мы находим жилища желтого пле­мени, разделенного на две могучие ветви. Одна из них, под именем финнов и чуди, расселяясь по течению се­верных рек и морей, бросила случайную смелую колонию венгров к славянскому Дунаю и  проникла до берегов Балтики, до оконечности Европы к Норд-Капу и до устьев Енисея и Лены; она же, перебираясь по цепи островов от азиатского материка в Америку, докочевала под именем эскимосов до холодных тундр Гренландии, за которыми уже кончается жизнь органическая и мертвый лед покры­вает бесконечность полярных морей. Чудь в племени жел­том представляет некоторое сходство с семитическою ветвию племени белого. Она так же была в старину грозна оружием и славна богатством, и так же упала, сохранив только огромность пустынных жилищ, любовь к свободе и кочевую жизнь. Другая ветвь желтого племени (которая не имеет общего названия, но которую можно соединить под фирму тибетян) расселились под разными именами — японцев, китайцев, монголов, турок и проч. по всей Сред­ней Азии, по роскошным берегам рек, текущих от Гим­малая к Восточному океану, и по великолепным островам его. Тут образовала она колоссальные державы, богатые всем, кроме истинного просвещения; а между тем, ее смелые колонии, разрывая сеть народов индо-германских и семитических, смешались с индийскими племенами за Гангесом, заняли Каспий, ворвались в гористую Персию, где они до сих пор живут под разными названиями туркменцев, брагуйцев и других, покрыли низовья Волги и Дона, втеснились в ущелия Кавказа, сделались почти единственными жителями Малой Азии и основали одну из сильнейших империй мира в землях, разделяющих славян от эллинов, на прекрасных берегах Архипелага и Мраморного моря. Было время, когда сила желтого пле­мени грозила не только первенству, но даже свободе и существованию европейцев. Потопом текли полчища Чин-гисов, Тимуров и Сулейманов, сокрушая все царства, потрясая все здание западной гражданственности. Потом отхлынули волны, улеглись народы Востока в пределах Азии. Запад развил исполинские силы в обществах строй­ных и мыслящих, и наша эпоха, представляя нам торже­ство белого племени, представляет нам в то же время упадок и изнеможение держав чисто азиатского начала. Такова картина современная. Но 400 миллионов людей, имеющих историю и старую славу побед и изобретений¹, не могут погибнуть навсегда. Дарданеллы и скаты Тавра будут опять в области индо-германских народов; но Сред­няя Азия, колоссальные твердыни Гиммалайского хребта, берега Киянга и острова Японии еще представят будущим поколениям развитие народов в размерах огромных и великолепных.

Племена красное, оливковое и черное представляют географу хаос, еще мало освещенный светом ученых разы­сканий; но невежество наше почти так же совершенно насчет обитаемых ими земель, как и насчет разветвления их поколений. Вообще, однако же, можно заметить неко­торый параллелизм в делении всех племен: белого на семитическое и индо-германское, желтого на чудь и тибетян, черного на негров и кафров, оливкового на австра­лийца и полинезийца, красного — может быть, на канадца и патагонца. Время пополнить и пояснить многое; но уже нам известно столько, сколько нужно для основания бо­гатого и нового отделения науки. Без сомнения, оно по­требует трудов, и трудов великих. Легче с барометром и менсулой рассмотреть и измерить неровности земной по­верхности, легче проследить побеги и отпрыски горных хребтов, чем отыскать с помощью языкознания и истории мелкие ветви народов, разбросанных волею или неволею по всем частям света между другими чуждыми им наро­дами. Все еще не разработано, пустынно и дико; но зато всякий труд будет плодоносен и достоин благодарности.