Те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями.
Гал. 5, 24
Как говорилось выше, душа человеческая постоянно подвергается воздействию прилогов, навязываемых ей темной силой, — греховных мыслей и пожеланий.
Борьба с прилогами не так трудна, если сердце человека находится в состоянии духовного бодрствования и способно противиться появлению «сочетаний». Здесь — как бы смахнул комара, и нет его.
Но если появилось уже «сочетание», если «комар» успел впустить свое жало и задел самое сердце, то от человека требуется уже некоторое духовное усилие при противодействии искушению. Еще опаснее «пленение». Последнее, по определению прп. Филофея Синайского, является «насильственным и невольным отведением сердца (в плен), удержанием в нем и слиянием будто в одну жизнь с предметом пленившим».
В том случае, если «пленение» становится долговременным или часто появляющимся, хроническим, то душа будет в состоянии страсти.
Отсюда существуют следующие ступени, по которым грех входит в нас: образ — прилог, внимание; интерес — сочетание; влечение — пленение, страсть.
Как на источник происхождения страстей святоотеческая литература указывает на темную силу. Прп. Иоанн (сподвижник прп. Варсонофия Великого), говорит, что «страсти суть демоны».А о. Иоанн С. так характеризует силу влияния на человека страстей: «Страсть горяча, смутна, необдуманна, зла, стремительна».
Схиархимандрит Софроний дает такое определение страстей:
«Подпадая демоническому влиянию, человек претерпевает поражение своей богоподобной свободы и отпадает от Божественной жизни. Такое состояние как страдательное в аскетике именуется "страсть". В этом наименовании выражена, с одной стороны, идея страдания в смысле пассивности и рабства, с другой — идея страдания в смысле разрушения и смерти...
Когда какой-либо страстный помысел или образ утвердится в душе, тогда человек становится в той или иной мере одержимым. Страсти суть "одержимости" различной степени напряжения и силы».
Итак, страсти есть болезни, язвы души демонического происхождения, которые при сильном развитии их ведут душу к духовной смерти. В состоянии страсти человек находится как бы в достоянии душевного опьянения.
Св. отцы называют восемь главных страстей: чревоугодие, блуд, печаль, уныние, сребролюбие, тщеславие, гордость и гнев. Некоторые из этих основываются на извращении потребностей тела. Сюда относятся страсти чревоугодия и блуда. Другие страсти проникают через мысли и ум и основываются на маловерии души. Сюда относятся печаль и уныние. Страсти печали и уныния имеют много общего, но между ними есть и различие.
Печаль противоположна радости и характеризуется затаенным недовольством души чем-либо из происшедшего и существующего, отсутствием живого чувства веры в Промысл и в неизменную благодать Божию.
Ангел-«пастырь» так говорил Ерму о действии печали: «Мирская печаль оскорбляет Духа Святого, помрачает разум и препятствует исполнению молитвы, ибо печальная молитва не восходит к престолу Божию».
Однако бывает и спасительная печаль. Такая печаль бывает тогда, когда человек согрешил и скорбит о сделанном грехе. Побитому ап. Павел пишет: «Печаль ради Бога производит покаяние... печаль мирская производит смерть» (2 Кор. 7, 10).
Уныние противоположно бодрости, или трезвению и характеризуется бездеятельностью, инертностью человека в силу подавленного состояния духа.
Может быть, не всем ясно, почему такое состояние души, как печаль и уныние, св. отцы называют «страстями». И разве печаль и уныние так же страшны для человека, как другие страсти?
В ответ мы приводим мнение о том старца Зосимы из Троице-Сергиевой Лавры, который говорил, что «мы должны быть бодры и очень оскорбляем волю Господню, когда от горестей, постигающих нас, впадаем в уныние, ропот, отчаяние, безмерную печаль, окаменелое нечувствие. Эти страсти — преддверие геенны огненной. Душа, унывая, уже вся горит в огне, хуже геенского, нет в ней больше никакого чувства, кроме одного острого, больного, все убивающего, все сжигающего.
Ни в каком случае и ни при каких обстоятельствах не унывайте. Уныние — это палач, который убивает энергию, необходимую для получения в сердце Духа Святого. Унылый теряет молитву и умирает для подвига».
Вот почему прп. Серафим Саровский дивеевским сестрам велел больше всего бояться уныния и от него бегать, как от огня. Он говорил: «Нет ничего пагубнее духа уныния!» Чтобы избегать его, он даже велел сестрам всегда быть не только сытыми и кушать вволю, но и на труды брать с собою хлеба.
Сребролюбием называется страсть, основанная на склонности сердца к материальным благам и ценностям. Может быть, некоторым пристрастие к материальным благам может казаться чем-то незначительным. Но это не так. Как пишет о. Александр Ельчанинов: «Сребролюбие, казалось бы, грех второстепенный; на самом деле это грех чрезвычайной важности — в нем одновременно фактически отвержение веры в Бога и любви к людям и пристрастие к низшим стихиям. Оно порождает зло-бу, окаменение, многозаботливость. Преодоление его есть частичное преодоление всех этих видов греха».
Это находится в полном соответствии со словами ап. Павла, который пишет: «Корень всех зол есть сребролюбие» (1 Тим. 6, 10).
Самою губительною и ненавистною для Бога страстью является гордость — возведение себя самого в кумиры, почитание себя выше других, обольщение собою, своими достоинствами, способностями, умом и т. п.
«Нет никакой другой страсти, — пишет св. Иоанн Кассиан, — которая бы так истребляла все добродетели, как злая гордость. Она, как всеобъемлющая некая зараза, не довольствуется расслаблением одного какого-нибудь члена или одной части, но все тело повреждает смертельным расстройством.
Всякая другая страсть довольствуется своими пределами и своей целью, и хотя тревожит и другие добродетели, однако же против одной главным образом направляется.
Так что иногда преданный одной какой-либо страсти (например чревоугодию и др.) не совсем бывает чужд других добродетелей, а эта (гордость), коль скоро овладевает бедной душой, то, как какой-нибудь свирепый тиран по взятии самой верхней крепости (добродетели) весь их город до основания разоряет».
С гордостью связана и страсть тщеславия. Об этих страстях и их значении будет говориться еще особо (в части 3, главе 27).
Гнев — это «пожар души», по выражению св. отцов.
По словам о. Иоанна С, «гнев есть страшное, противоестественное явление в человеке» и является внезапным и резким обострением недовольства души кем-либо.
Гнев основывается на острой неприязни, гордости, самолюбии, а также маловерии или неверии души; душа не сознает во время приступа гнева, что во всем происшедшем надо видеть волю Господню, всегда благую и совершенную.
Как пишет еп. Феофан Затворник:
«Гневливость проявляется, когда ты считаешь себя выше других; считай себя меньше и ты избежишь этого.
В борьбе с гневом хорошо: 1) молчать, 2) удаляться от возбуждающего гнев; 3) просить прощения; 4) внутренне взывать к Господу об умиротворении сердца».
Бывают, однако, случаи и безгрешного гнева.
Господь сказал: «Всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (Мф. 5, 22).
Какой же бывает не напрасный гнев?
На это св. Пимен Великий дает такое разъяснение: «Напрасным признается гнев за всякую обиду, какою бы ни обидел тебя брат твой; даже если бы он выколол у тебя правый глаз или отсек у тебя правую руку и ты на него прогневался, то прогневался бы напрасно. На того имеешь право разгневаться, кто хочет отлучить тебя от Бога».
Начальная стадия гнева — это раздражение, которым мы часто страдаем и на которое так мало обращаем внимания. Мы очень склонны легко извинить его усталостью, утомлением нервной системы, болезненностью и т. п.
Однако оно не простительно ни при каких обстоятельствах. Оно свидетельствует о том, что мы в это время находимся во власти темной силы и грешим тяжким грехом против любви к ближнему.
Здесь вместе с тем страсть начального гнева объединяется с гордостью; мы во всем оправдываем себя и своими резкими словами и осуждением заражаем часто и душу ближнего душевными пороками раздражения, осуждения, неприязни, самооправдания и превозношения.
Когда мы чувствуем себя больными, мы стараемся узнать у врача характер нашего заболевания и просим вылечить нас. Но как мы мало интересуемся тем, чем мы больны духовно!
А ведь так важно знать полный диагноз наших душевных болезней, знать, какие страсти преимущественно владеют нами. И узнав главнейшую из наших душевных болезней, нам надо начать лечиться, обращая вначале особое внимание на господствующую страсть.
Как победить в себе страсти?
Как пишет еп. Игнатий (Брянчанинов): «Каждое сопротивление, оказанное требованию страсти, ослабляет ее; постоянное сопротивление низлагает ее. Каждое увлечение страстью усиливает ее, постоянное увлечение страстью порабощает страсти увлекающегося ею».
Наиболее же совершенно страсти побеждаются при развитии противоположных страстям добродетелей и очищении сердца путем усиленных молитв и духовных подвигов.
Так, если разовьется смирение, то угаснут гордость и тщеславие. Если расцветет кротость, то не будет места раздражению и гневу; если в душе будет господствовать радость, то не будет места печали и т. д.
Развитие же добродетелей произойдет путем достижения единой цели христианина — стяжания им Духа Святого Божия. Но это дается не сразу. Исцеление от страстей также требует многолетней борьбы.
«Мне потребовалось 15 лет, чтобы победить гнев», — свидетельствовал один из великих подвижников. А прп. Серафим говорил: «Добродетель не груша, ее сразу не съешь».
Итак, всем начинающим свой путь ко спасению надо помнить не только об его «узости» и необходимости многих трудов, но и о том, что даже годы могут пройти, пока будут замечены признаки искоренения страстей и насаждения добродетелей.
Вот как об этом свидетельствует игумения Арсения (Усть-Медведицкого монастыря), с детства начавшая свою духовную жизнь и еще молодой девушкой поступившая в монастырь:
«Помню, как я стала жить с матушкой (Ардалионой — своей старицей), часто слушала ее наставления о пути спасения и, как будто созерцая этот путь от начала и до конца, я часто спрашивала у матушки: "Где я?" — и матушка всегда отвечала, что меня нет нигде, потому что во мне еще нет ничего, что служит залогом спасения, нет даже живого сознания погибели, которое заставляет искать истинного спасения.
Признаюсь, я не вполне понимала тогда матушкины слова, хотя и верила им и скорбела за свое состояние, но потом живо почувствовала их истину».
Дожив до 41 года, игумения Арсения достигла и чистоты помыслов, и чистоты чувств, и нерассеянной молитвы. И в то же время она живо переживала, что страсти еще не побеждены. Вот как пишет она в одном письме про свое состояние в это время:
«Чистоту помыслов и чистоту чувств нетрудно приобрести уединением, чтением (духовным), упражнением в молитве; но чистота сердца многими смертями приобретается, она есть совлечение страстей.
Попробуйте уединиться на некоторое время, попробуйте отрешиться от всякой заботы и попечения, отдайтесь молитве — и вы увидите, как улягутся смятенные помыслы, как успокоятся раскаченные чувства, вы начнете в мирном и внимательном настроении молиться.
Но так в груди есть тяжесть непонятная, которая давит и давит. Без всяких порывов, без всяких желаний, но лежит, как камень на сердце, производит тьму и тесноту, которая, как стена, стоит между душою и Господом. Эту стену может разрушить только благодать Божия при нашей решительной борьбе со страстями по заповедям Божиим».
Как мы видим из этого свидетельства игумении Арсении, надо различать чистоту ума от чистоты сердца. И даже мирная нерассеянная молитва еще не служит показателем победы над гнездящимися в сердце страстями.
Как свидетельствуют св. отцы и старцы, никто из христиан пусть не думает, что его страсти совершенно искоренены. Они могут быть после покаяния и подвигов как бы приглушены Божией благодатью, но онисейчас же оживают вновь и властно вновь овладевают душою, если за какой-либо грех, самомнение, гордость, жестокость к ближнему, превозношение и т. п. благодать Божия оставит человека. В истории Церкви для этого имеется много свидетельств (см. например, житие прп. Иакова Постника — 4-го марта ст. стиля).
Может быть, у некоторых из христиан появится вопрос: зачем Господом допущены такие гибельные искушения души, как приражения страстей?
На этот вопрос так отвечает прп. Исаак Сириянин: «Душе быть доступною страстям — полезно для уязвления совести; пребывать же в страстях — дерзко и бесстыдно. Бесстрастие же не в том состоит, чтобы не ощущать страстей, но в том, чтобы не принимать их в себя».
Страсти мучают душу, однако они не тем только дурны, но, как говорит старица Ардалиона (Усть-Медве-дицкого монастыря): «Они дурны больше потому, что не дают душе приобщиться блаженства — единения души со Христом. И самое добро не предел стремлений души: покой души — один Бог».