1. Общее понятие о познании, в частности религиозном

Знание есть совокупность поступившей из внешнего мира (или являющейся результатом самонаблюдения), усвоенной человеком информации. Сам процесс усвоения, включающий, как правило, осознание связей и закономерностей, присущих (или во всяком случае приписываемых) объектам информации, т.е. предметам и явлениям как материальной, так и духовной природы, называется познанием.

Большая часть информации воспринимается и усваивается не непосредственно, а фактически «понаслышке», актом веры, осно­ванном на доверии к авторитету передатчиков информации. Одна­ко, если под личным опытом понимать совокупность объективных переживаний, то в понятие опыта войдет восприятие того или иного явления не только личным наблюдением, но и информацией, посту­пающей от других лиц; субъект считает такую информацию соот­ветствующей действительности, т.е. верит ей, либо в силу ее внут­ренней достоверности (действительной или кажущейся), либо (чаще всего) в силу доверия к авторитету передатчиков информации.

Все это и опыт в узком смысле слова, т.е. данные наших ощу­щений⁴⁸, и восприятие информации «на веру», составляют процесс познания, результат которого можно назвать опытом в широком смысле слова или также — знанием.

Поясним сказанное примером. Несколько десятков лет назад трудами Фридмана, Леметра, Эйнштейна, Допплера и особенно Хаббла⁴⁹ было открыто явление, получившее в науке название «расширения Вселенной». Основанием для убежденности в том, что все доступные наблюдению небесные тела (звезды) движутся от единого центра радиально со все возрастающей скоростью, послужили данные спектрального анализа. Это важнейшее положение современной космогонии долгое время усиленно оспарива­лось представителями отечественной науки⁵⁰, но теперь получило всеобщее признание⁵¹.

В то время как непосредственным исследованием проблемы занималась лишь горстка ученых, их открытие стало теперь досто­янием множества людей, не имевших ни случая, ни возможности, ни соответствующего образования для того, чтобы принимать уча­стие в этих исследованиях. Очевидно, за отсутствием опыта в узком смысле слова, эти сведения акцептируются большинством только на основе доверия к первооткрывателям, а особенно к государствен­ным организациям, осуществляющим руководство научной и педа­гогической деятельностью. Тем не менее усвоенная таким косвен­ным путем информация входит в комплекс знаний каждого его обладателя наравне с информацией, полученной путем непосред­ственных наблюдений. Сам процесс усвоения научной информации осуществляется в учебных заведениях частично постановкой физи­ческих, химических и иных опытов, однако много большую часть сведений учащиеся получают на лекциях, где информация имеет косвенный характер; однако процесс ее усвоения справедливо на­зывается познанием наравне с непосредственным усвоением опыт­ных данных.

Оставляя в стороне гносеологическую проблему достоверности всякого познания, в частности также и опытного, перейдем к част­ному, но представляющему для нас наибольший интерес вопросу получения и усвоения религиозной информации.

Совершенно очевидно, что к ней относится все сказанное об информации вообще. Наибольшую часть религиозных сведений мы получаем от родителей, воспитателей, верующих знакомых, священнослужителей, а в духовных учебных заведениях — от препо­давателей специальных духовных дисциплин. В эту косвенную информацию входят сведения о том, что составляет и составляло содержание опыта других людей, отчасти наших современников, но преимущественно живших задолго до нас. Так, мы знаем о земной жизни Христа главным образом из повествований Его учеников — евангелистов, а отчасти из, хотя и более скудных, но апологетичес­ки весьма ценных свидетельств нехристианских современников: иудеев, римлян и других. Так, мы знаем о различных событиях церковной жизни, происходивших в течение почти двух тысячеле­тий, из церковных летописей, из трудов церковных и светских историков, из житий святых, из материалов археологических ис­следований и из других источников.

Все это составляет объем наших религиозных знаний, кото­рые многие, часто не имеющие даже самого элементарного лич­ного религиозного опыта, воспринимают только «на веру», дове­ряя авторитету тех, от кого их получают, прежде всего авторите­ту Церкви, которая в течении веков хранит, раскрывает, пере­дает и распространяет христианскую информацию, иначе гово­ря — проповедь о едином истинном Боге, что составляет основу и сущность всего, что нужно человеку познать для получения вечной жизни (Ин 17:3).

Сказанное в полной мере относится и к данным духовного мистического опыта, которые составляют значительную часть пе­редаваемой религиозной информации.

Указывая однако на формальное сходство между усвоением светской и духовной информации, между познанием явлений мате­риального и духовного порядков, нам не следует думать, что рели­гиозное познание исчерпывается рациональным усвоением факти­ческого информативного материала. Как мы увидим ниже, познание основных событий, в которых проявилась направленная к нашему спасению воля Божья, для реализации этого спасения хотя и необ­ходимо, однако далеко недостаточно. Между тем как для познания любых фактов тварного мира достаточно, как правило, только ра­циональной деятельности нашего духа, богопознание требует тоталь­ной вовлеченности в этот процесс всех духовно-функциональных способностей, включая также чувство и волю; требует целенаправ­ленной устремленности всей личности познающего субъекта.

 

2. Актуальность религиозного познания В отличие от познания материального мира, религиозное по­знание имеет своим объектом мир сверхчувственный, духовный, прежде всего, познание Бога, как абсолютной реальности, причи­ной существования коих Он является. Если необходимость позна­ния окружающего нас мира в какой-то мере самоочевидна, т.к. им обусловлена возможность нашего физического существования (че­ловек живет в условиях постоянного контакта с окружающей био­логической, социальной средой), то необходимость богопознания на первый взгляд не обладает такой самоочевидностью. В самом деле, множество людей совершают свой жизненный путь, совершенно не зная Бога, не имея никакого опыта богопознания или тем более богобщения, или имея опыт, оцениваемый с христианских позиций как ложный или извращенный, что относится прежде всего ко всем многочисленным разновидностям язычества.

Актуальность богопознания выявляется для любого человека только при постановке им перед собой проблемы спасения, под которой в христианстве понимается вечное бессмертие, сопряжен­ное с постоянной близостью к Богу, обеспечивающей личное бла­женство, т.е. не поддающееся пока представлению счастливое со­стояние спасенного, воскресшего для вечности человека (1 Кор 2:9; Ис 64:4; Фес 4:17; Откр 21:3-4; 22:3-5; ср. Ин 14:2-3; 12:26).

Такое спасение — вечную жизнь с Богом и в Боге (1 Ин 4:16) — Христос отождествляет с богопознанием: «Сия же есть жизнь веч­ная, да знают Тебя, единого истинного Бога и посланного Тобой Иисуса Христа» (Ин 17:3).

Из этих слов Первосвященнической, предсмертной молитвы Спасителя следует, что богопознание не только нужно, полезно, важно, но оно жизненно необходимо, и его актуальность безмерно превосходит актуальность познания любых тварных объектов, ибо от познания Бога не только зависит дарование нам вечной жизни, осуществляемое через Иисуса Христа, посланного Богом посредни­ка между Богом и человеком (1 Тим2:5), оно само и есть жизнь вечная, иначе — спасение, т.е. реализация цели, желаннее и превосходнее коей для человека в личном плане не может быть⁵². Здесь гносеоло­гия теснейшим образом смыкается с сотериологией, и границу между ними нелегко установить.

Жгучая актуальность богопознания, вытекающая из его тож­дественности спасению, выдвигает на передний план богословской мысли проблему его возможности.

В самом деле, Бог бесконечен, беспределен, всемогущ, всесовершенен — одним словом — абсолютен или, выражаясь языком анафоры Иоанна Златоуста, «свят и пресвят»; человек же по своей всесторонней ограниченности, как и всякое другое творение, неис­числимо, невыразимо, несопоставимо ниже Бога, к тому же удален от Него в силу своей греховности. Поэтому, говоря словами той же анафоры, Бог для любого человека всегда «неизречен, недоведом, невидим, непостижим»; о Нем можно сказать лишь, что Он «присно сый». Недоступность Бога человеческому познанию ясно выражена в известных словах Евангелия от Иоанна: «Бога не видел никто, никогда» (Ин 1:18; 1 Ин 4:12). О том же категорически говорит апостол Павел: «[Он] обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может» (1 Тим 6:16, ср. Исх 32:20).

Между тем опыт человечества и элементарная логика говорят нам, что познание всегда направлено от существа высшего, более совершенного, являющегося субъектом познания, на объект низ­ший, менее совершенный или, по крайней мере, по своей сложно­сти и развитию не превосходящий познающего субъекта. Так, человек, наиболее совершенное существо видимого мира, может изучать и познавать все окружающие объекты, всю природу в целом и любые ее феномены в отдельности. Обратное невозмож­но. Человек познает, например, любое животное, даже наиболее высокоразвитое, между тем ни собака, ни обезьяна, ни дельфин, ни какое-либо другое существо, обладающее любой степенью сложности и психического развития, неспособно к познанию человека; человекопознание оказывается возможным только со стороны другой человеческой особи, т.е. как взаимопознание в процессе взаимобщения.

Следует также принять во внимание, что, образно говоря, удаленность и несовершенство человека перед абсолютным совер­шенством Божьим столь же бесконечно велики, что не идут ни в какое сравнение или сопоставление с теми различиями, которые имеют место между человеком, с одной стороны, и тварными объек­тами познания — с другой. Приведем пример, в отдаленной мере позволяющий образно представить себе эту удаленность.

Помещенная на листе какого-нибудь растения гусеница ощу­щает, конечно, приближение человека, в частности, вероятно, из­менение температуры, запах, возможно некоторый шум, однако комплекс этих ощущений не дает гусенице даже представления об их причине, не говоря уже о познании.

Так, человек, несопоставимость которого с Богом бесконечно превосходит пусть очень большую, однако, поддающуюся учету и определению несопоставимость человека с гусеницей, хотя и под­вергается все время воздействию Бога (главным образом через посредство окружающей тварной среды) сам, по собственной ини­циативе, не может получить какое-либо представление о Боге по причине своей ограниченности, и в соотношении с Абсолютом или точнее — в противопоставлении Абсолюту) он — ничтожество.

Если бы человек мог познать Бога, подобно тому как он познает материальный мир, то он был бы выше, совершеннее Бога, более того, он в какой-то степени обладал Им, ибо «Познание» или адекватно «обладанию»⁵³, или служит средством к обла­данию. Так, познание окружавшей прародителей природы (Быт 1:29-30; 2:19-20) было необходимо для выполнения заповеди об обла­дании ею (Быт 1:28).

Бог непостижим для человеческой познавательной инициати­вы, таков апофатический постулат, подробно изложенный и рас­крытый многими Отцами Церкви.

Неизвестный автор начала VI века⁵⁴, которого Церковь знает под именем Дионисия Ареопагита (теперь именуемый обычно в научной литературе псевдо-Дионисием), писал: «Познание и со­зерцание Его сверхсущностной по отношению ко всем Природы недоступно никакому существу. И ты найдешь, что многие из богословов Его прославляли не только в качестве незримого и непостижимого, ибо нет никого, кто бы проник в Его сокровенную беспредельность»⁵⁵.

Св. Григорий Нисский любое рассуждение, относящееся к Богу, считает украшательством, иллюзией. Концепции, образуемые нами согласно присущим нам взглядам, представлениям и понятиям, по мнению св. Отца, создают заменителей божества (идолов), не от­крывая нам самого Бога⁵⁶.

Климент Александрийский утверждал, что мы можем постичь Бога не в том, что Он есть, а в том, что Он не есть⁵⁷.

Известный православный богослов В.Лосский, излагая основ­ное содержание взглядов цитированных выше Отцов, пишет: «Всякое познание имеет своим объектом то, что существует, Бог же вне пределов всего существующего. Чтобы приблизиться к Нему, надо отвергнуть все, что ниже Его, то есть все существующее. Если, видя Бога, мы познаем то, что видим, то не Бога самого по себе мы видим, а нечто умопостижимое, нечто Ему низлежащее. Только путем неведения (άγνωοία) можно познать Того, Кто превыше всех возможных объектов познания. Идя путем отрицания, мы подымаемся от низших ступеней бытия до его вершин, постепенно отстраняя все, что может быть познано, чтобы в мраке полного неведения прибли­зиться к Неведомому»⁵⁸.

 

3. Откровение как проявление Божественной воли

Возвращаясь несколько назад, вспомним, что познание есть акт, направленный на некоторый объект в процессе получения о нем более или менее исчерпывающей информации. В подавляю­щем большинстве случаев этот акт осуществляется как результат проявления инициативы познающего субъекта. Мы убедились в истинности апофатического постулата, декларирующего априор­ную безуспешность такой инициативы, направленной на познание Бога. Тем самым мы оказываемся перед парадоксальным противо­речием: заведомо неосуществимое богопознание провозглашается Христом тождественным вечной жизни (Ин 16:3), для дарования коей Он пришел в этот мир (Ин 10:28). И мы знаем, что многие последователи Христовы, принадлежащие к различным поколе­ниям, спаслись, т.е. улучили жизнь вечную; о спасении некото­рых из них говорит Евангелие (как например, покаявшийся разбойник или Лазарь), а о спасении многих других свидетель­ствует Церковь, причисляя их к лику святых. Здесь осуществля­ется закономерность, провозглашенная Христом, когда на вопрос: «Так кто же может спастись?» Он с исчерпывающей однозначно­стью отвечал: «Человекам это невозможно, но не Богу, ибо все возможно Богу» (Мк 10:27).

Итак, если человеческая инициатива приводит к утверждению безусловной апофатики, то Божественная инициатива является источником катафатики, т.е. убеждения в реальности и осуществи­мости богопознания. Основополагающим проявлением Божествен­ной инициативы является Божественное Откровение. Здесь Бог не только становится Источником информации о Себе Самом, но, преодолевая человеческую природную немощь, несовершенство и от Него удаленность, обеспечивает все необходимые для богопоз­нания условия и тем самым соделывает желанное Ему спасение человеческого рода (Тим 2:4). Таким образом в человеческой немощи совершается сила Божья (2 Кор 12:9).

Наличие Откровения, как известно, отнюдь не обеспечивает его приятия и усвоения, не обеспечивает спасения и, следовательно, богопознания. Множество людей пренебрегают Откровением, ук­лоняются от его приятия или принимают поверхностно и бесплод­но, как о том говорит притча о сеятеле (Мф 13:1-9; 18-28).

Для богопознания, кроме Откровения, нужны еще и другие условия, делающие его приятие возможным и плодотворным.

 

4. Богоподобие человека как условие богопознания  Откровение весьма многообразно и охватывает внешние и внутренние стороны жизни (ниже мы подробно рассмотрим этот вопрос).  Однако, говоря о его восприятии, мы подразумевали наличие субъекта, способного к этому. Субъектом сознательного восприятия Откровения на земле может быть только человек. Нет сомнения, что если бы человек был неспособен к усвоению Откровения, оно не было бы Богом дано — ведь Слово Божье не бывает тщетным (Ис 55:11). Возможность человека воспринимать Откровение имеет основой его богоподобие (Быт 1:27). Именно ра­зум,   осознание себя  как личности,  способность  нравственной оценки, наконец способность любить — все это не что иное, как элементы богоподобия, и только наличие их делает возможным богопознание. Хотя человек бесконечно далек от божественного совершенства,  но,  по святоотеческому образу,  в его душе это совершенство находит свое отражение, подобно тому как солнеч­ный свет отражается в капле воды, и свет, ею отражаемый, схож со светом, излучаемым солнцем.  Здесь можно утверждать, что подобное познается подобным. Хотя Бога в совершенстве знает лишь Он Сам (1 Кор 1:11), однако благодаря своему богоподобию человек способен к богопознанию, т.е. к восприятию и усвоению Откровения (1 Кор 1:12). Таким образом, богоподобие, данное чело­веку при его творении, есть субъективное условие богопознания, общее для всего человечества.

При упоминании богоподобия человека необходимо остано­виться на двух опасных тенденциях, искони угрожавших бого­словскому осмыслению этого понятия.

Одна из них — опасность антропоморфизма, т.е. приписыва­ния Богу человеческих свойств, не только духовных, но даже телесных. Человек сотворен по образу и подобию Божьему, является, как упоминалось, отблеском Божества, но это ни в коем случае не может служить основанием для того, чтобы формиро­вать в своем сознании представление о Боге, приписывая Ему человеческий образ и подобие, что легко может привести к известному заблуждению Л.Фейербаха, провозгласившего, что не Бог сотворил человека, а человек создал Бога по своему человеческо­му образу и подобию.

Опасность антропоморфизма, являющегося присущей грехов­ному человечеству языческой, идолопоклоннической тенденцией, предусмотрена заповедью, запрещающей делать кумиров и изоб­ражения (Исх 30:4; Лев 26:1; Втор 5:8)⁵⁹. В Новом Завете Христом дано он­тологическое обоснование этого запрещения: «Бог есть Дух, и по­клоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин 4:24). Другой опасностью, также связанной с богоподобием челове­ка, но по существу его отрицающей, следует считать антропоцен­тризм, т.е. стремление ставить человека в центр мироздания, узур­пируя тем самым почитание, подобающее только Богу, создавая культ почитания человека. Именно на подобное обожествление нацелены такие ходячие лозунги, как «человек есть мера всех вещей», «все для человека», «человек — это звучит гордо» и т.п. Совершенно ясно, что при таком возвеличении человека в том состоянии, в каком он находится, т.е. с его подверженностью гре­ху, с его слабостями и недостатками, не может быть и речи о каком-либо совершенствовании человека, и заповедь Спасителя: «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф 5:48) — теряет всякий смысл. В христианском понимании человек велик не сам по себе, а как венец творения, как поставленный Богом, сотворенный по Его образу и подобию (Быт 1.27,28), ответ­ственный служитель Божий (Лк 12:37), как Божий соработник (1 Кор 3:9) в деле спасения. Это касается функций человека, а онтологи­чески величие человека — в его богоподобии.

 

5. Богопознание как субъективно-личный религиозный опыт

Религиозное переживание в рамках монотеистической, в част­ности богооткровенной христианской религии имеет своим объек­том прежде всего Откровение в его различных видах и без Откровения немыслимо. Данные Откровения становятся объектом религиозного переживания посредством их усвоения, в чем и состоит богопознание.

Уже отмечалось, что рациональный подход, играющий реша­ющую роль в процессе познания материального мира, является лишь элементом любого религиозного переживания, сочетаясь в нем с эмоциональной нагрузкой и усилиями воли.

Рациональное восприятие некоей суммы фактических данных, преподаваемых в Откровении, от процесса богопознания неотъем­лемо, и без него само религиозное переживание оказывается бес­предметным и утрачивает религиозную осмысленность. Таково, например, восприятие религиозной музыки неверующими людьми: они получают обычно эстетическое наслаждение, испытывают ком­плекс неких эмоций, бессодержательных или часто заполняемых материалом, отражающим содержание сознания слушателей, со­держание, ничего общего с религией не имеющее.

Однако и чисто рациональное восприятие религиозных истин, в частности и в большинстве своем Откровенных, тоже неполноцен­но и не отвечает целям Откровения, т.е. не дает сотериологического эффекта, не дает спасения. Так, Библия, творения Отцов Церкви и другая духовная литература могут быть и бывают объектом изу­чения со стороны людей, относящихся к ним безразлично, в лучшем случае как к памятникам исторического и художественного значе­ния, или даже враждебно, как к изложению мировоззрения, с которым они считают нужным бороться. Таким образом возможно быть знатоком Священного Писания, точнее, его буквы и отстоять очень далеко от его духовной сущности, тем самым подпадая под закон «Буква убивает, а дух животворит» (2 Кор 3:6).

Наконец есть люди, видящие в религии лишь моральный ко­декс, следование которому они считают самодовлеющим выраже­нием своей религиозной, в частности христианской принадлежно­сти; рациональное содержание их сознания почти или целиком отсутствует; нет, естественно, и эмоциональной окраски этого от­сутствующего содержания. В качестве примера можно привести И.Канта, точнее его категорический императив, имеющий в его миросозерцании самодовлеющий, религиозно не обусловленный характер.

Итак, приходим к выводу, что богопознание, основой, сущно­стью и содержанием коего является Откровение, требует тотальной вовлеченности всей человеческой личности, всех ее духовных фун­кций: разума, чувства, воли. Только тогда Откровение становится объектом религиозного опыта (переживания), если усваивается разумом, возбуждает эмоциональную сферу и стимулирует дея­тельность. «Отдай мне сердце твое» — говорит Господь (Притч23.26), Бог ревнитель (Исх 20:5) требующий от Своих последователей готовности возненавидеть все, что становится между Ним и ими, вплоть до собственной жизни включительно (Лк 14:26).

Такая тотальная, всеобъемлющая самоотдача Богу не может рассматриваться иначе, как идеал, как уходящая в бесконечность задача достижения божественного совершенства (Мф 5:48), однако в таком понимании ее реализация превышает человеческие возмож­ности и становится легкой и благой (Мф 11:30) лишь в результате всесильной благодати Божьей, благодаря все той же спасающей Божественной инициативе, иначе говоря, благодаря воле Божьей о спасении грешного человечества (Ин 3:16; Ним 2:4; Рим 5:8; 1 Ин 4:9-10).

 

6. Сотериологический аспект богопознания как фактор, определяющий объем Откровения

Откровение дает нам несомненно истинное понятие о Боге, о Его творческом, созидающем, промыслительном, спасающем воз­действии на тварный мир. Тем самым Откровение предоставляет нам возможность богопознания (1 Кор 2:12-13). Однако Откровение, с одной стороны, обладает бесконечной глубиной и богатством содер­жания и потому даже при предельно возможной полноте отдачи себя человеком и даже всем человечеством богопознанию не может быть полностью исчерпано и усвоено (1 Петр 1:12), с другой же сторо­ны, само содержание Откровения не адекватно Божественной бес­предельности; оно только отражает, но не выявляет Божественную Сущность, Которая остается непостижимой неизъяснимой, неведо­мой, превышающей всякое представление и познание (Исх 33:20-23; 1 Тим 6; 16), всякое словесное выражение.

Поэтому, пользуясь образным выражением апостола Павла, наше богопознание осуществляется «как бы сквозь тусклое стек­ло», и притом «мы отчасти знаем» только (1 Кор 13:9,12). Итак, наше богопознание ограничено и качественно и количественно.

Это ограничение задано не только несовершенством человечес­кой природы и познавательной ограниченностью человека; в самом Откровении, как уже сказано, нам преподается лишь некая часть Истины, лишь некий доступный нашему восприятию объем тайн, уходящих в божественную безмерность.

Чем же определяется объем преподаваемого нам Богом Откро­вения? Можно с большой степенью уверенности полагать, что этот объем является функцией целей Откровения, т.е. Божественного самораскрытия. Между тем единственной известной нам целью Откровения является спасение человеческого рода. Именно волей Божьей к достижению этой цели определяется объем Откровения.

Сказанное относится ко всем видам Откровения. Так, познание Бога через Его творение возможно потому, что «Небеса пропове­дуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь» (Пс 18:2), ибо «Словом Господа сотворены небеса и духом уст Его — все воинство их» (Пс 32:6). Ощущение Бога в сердце своем, не совсем закономерно, но часто сводимое к понятию «совесть», созидает в человеке нрав­ственный аспект отношения к Богу, дает познать Бога как Источник всякого добра и правды. Слово Божье, главным образом, зафик­сированное в Священном Писании, непосредственно говорит нам от имени Божьего и раскрывает нам Бога прежде всего в Его деяниях, в Его волеизъявлении, притом с такой степенью полноты, о какой без Священного Писания невозможно было бы и мечтать. Нако­нец — воплотившееся Слово Отчее, Сын Божий, Богочеловек Иисус Христос, высшее Откровение Бога на земле дано нам Богом, «дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (ИнЗ;1б).

Говоря кратко, единственной целью Откровения во всех его модусах является наше спасение, которое и определяет объем От­кровения. Откровение дается людям не для удовлетворения любо­пытства или любознательности, не для каких-либо временных житейских целей, а только для спасения, понимаемого в высшем христианском значении этого слова, т.е. для вечного спасения, улучения вечной жизни в Боге и с Богом.

Необходимо добавить, что объем Откровения, не превышая сотериологически обусловленного максимума, в то же время обес­печивает сотериологически необходимый минимум. Иначе говоря, нам дан в Откровении весь необходимый для нашего спасения объем богопознания и потому, размышляя о предоставленных нам возможностях спасения, можем сказать словами псалмопевца: «Гос­подь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться» (Пс 22:1).

Поистине Бог, возлюбив отвергающий Его и погрязший, поги­бающий в грехе мир, «по благрутробному милосердию» Своему посетил нас, чтобы «просветить сидящих во тьме и тени смертной, направить ноги наши на путь мира», «дать уразуметь народу Его спасение в прощении грехов их» (Лк 1:78-79; 77).

III. МИРОВОЗЗРЕНИЕ И РЕЛИГИЯ

IV. ХРИСТИАНСКАЯ  ГНОСЕОЛОГИЯ

Рациональный аспект богопознания