54.1. Заключение брака в Древней Церкви. В I веке новой эры христиане как римские граждане вступали в брак по гражданским законам Римской империи. Римское право для действительности брака требовало лишь взаимного согласия на него. В «Дигестах» сказано: «Не может быть совершен брак иначе, как по согласию всех, то есть тех, кто вступает в брак и в чьей власти они находятся»⁴³⁵. По форме это согласие могло быть устным, письменным (в виде договора) или выра­жено совершившимся делом - переходом невесты в дом же­ниха. Браку предшествовал «сговор», или обручение. На нем родные или опекуны жениха и невесты договаривались о ма­териальном обеспечении семьи, уточняли размеры приданого, которое невеста приносила в дом жениха. Обрученная невеста в некоторых отношениях уравнивалась с женой. Жених мог принять на свой счет нанесенную ей обиду и подать в суд на обидчика. Неверность невесты со времен императора Септимия Севера (193-211 гг.) приравнивалась к прелюбодеянию.

Признавая допустимость для своих чад вступать в брак по нормам римского права, Церковь, с одной стороны, не нахо­дила в них прямого противоречия своему догматическому учению о браке, а с другой, - считая эти нормы не выража­ющими полноты новозаветного учения о браке, настаивала на том, чтобы христиане, вступая в брак, который, по учению Апостола Павла, представляет таинственный образ соедине­ния Христа с Церковью, сообразовывались с нормами хри­стианской брачной этики.

Древние христиане с их высоким представлением о браке не могли одобрять те браки, которые допускали язычники в Римской империи: например, брак между близкими родствен­никами, отношения конкубината - длительного сожитель­ства мужчины со свободной, незамужней женщиной. Брачная жизнь христиан, по учению Церкви, должна соответствовать христианским нравственным правилам: вступать в брак сле­дует не по страсти, а с мыслью о Боге, о Его нравственном законе и во славу Его.

Поэтому христиане, вступая в брак по гражданским зако­нам Римской империи, предварительно испрашивали на него благословение у своего епископа. О намерении заключить брак объявлялось в Церкви до заключения гражданского договора. Святой Игнатий Богоносец в Послании к Поликар­пу Смирнскому писал: «А те, которые женятся и выходят замуж, должны вступать в союз с согласия епископа, чтобы брак был о Господе, а не по похоти. Пусть все будет во сла­ву Божию»⁴³⁶. Браки, не объявленные церковной общине, по свидетельству Тертуллиана, приравнивались в Церкви к блу­ду и прелюбодеянию. Тертуллиан писал, что истинный брак совершался перед лицом Церкви, освящался молитвой и скреплялся Евхаристией⁴³⁷. Таким образом, христиане вступа­ли в брак и через церковное благословение, и через приня­тый в Римском государстве юридический договор. Но имен­но благословение епископа на брак и было в Древней Церк­ви формой совершения Таинства Брака.

54.2. Заключение брака в Византии. Такой порядок оста­вался неизменным и в первое время христианизации Рим­ской империи. При этом первые христианские императоры, осуждая тайные, неоформленные браки, в своих законах го­ворят лишь о гражданской, юридической стороне брака, не упоминая о церковном браковенчании, которое по-прежнему совершалось через епископское благословение.

В 428 году императоры Феодосий II (408-450 гг.) и Валентиниан (425-455 гг.) указывали, что между свободными граж­данами брак заключается путем выражения согласия жениха и невесты, которое удостоверяется свидетелями. Император Юстиниан в своих «Новеллах» определил: браки, не сопровож­даемые никакими формальностями, дозволительны только низшим классам; лицам из средних классов предписывалось являться к церковному нотариусу (экдику) и заявить перед ним о желании вступить в брак; лица из сословия сенаторов обязаны были обставлять вступление в брак заключением письменного договора о приданом и предбрачном даре.

В «Эклоге» Льва Исаврянина (717-741 гг.) и Константина Копронима (741-775 гг.), изданной в 740 году, были повторе­ны законы Юстиниана о браке, с той лишь разницей, что лица среднего класса могли заключать браки или в присут­ствии друзей, или же по получении церковного благословения. Со своей стороны Церковь настаивала на необходимости освя­щать браки епископским благословением, но она признавала и действительность таких браков между христианами, которые были заключены без ее благословения в гражданском порядке. Это видно из того, что Церковь, хотя и не благословляла по­вторные браки, но считала их действительными.

Приблизительно в 895 году Лев Мудрый (886-912 гг.) в своей 89-й новелле предписал заключать брак не иначе как с церковного благословения. Но этот закон не распространял­ся на рабов, он касался только свободных лиц. В 1095 году император Алексий Комнин (1081-1118 гг.) распространил обязательность церковного благословения браков и на рабов. Император Андроник Палеолог (1282-1328 гг.) и Константи­нопольский Патриарх Афанасий (1303-1309 гг.) окончатель­но запретили заключение брака без ведома и благословения приходского священника. Совершение христианского брака перешло в исключительное ведение Церкви.

На основании законов Льва Мудрого, Алексея Комнина и Андроника Палеолога заключение браков в Византии начина­лось с заявления жениха и невесты или их родителей, кото­рое они излагали своему епископу или его хартофилаксу (де­лопроизводителю). В случае имеющихся препятствий к бра­ку у архиерея испрашивалось особое разрешение на венча­ние. Просителям выдавалось предписание на имя приходско­го священника совершить браковенчание при достоверном свидетельстве отсутствия препятствий к нему.

Церковь издавна участвовала и в обручении, придавая ему нравственно-обязательную силу. До тех пор, пока венчание не стало обязательным для всех христиан, церковное обруче­ние, за которым часто следовало реальное начало брачных отношений, рассматривалось как действительное заключение брака. Согласно 98-му правилу Трулльского Собора, «да под­лежит вине прелюбодеяния» тот, кто берет в брачное сожи­тие «жену, иному обрученную, при жизни ее обручника». Итак, обручение, благословляемое Церковью, приравнивалось по своему значению к самому браку. Канонические послед­ствия церковного обручения были те же, что и церковного венчания. Обрученный, лишившийся невесты и вступавший в брак с другой особой, считался второбрачным. Из факта об­ручения Церковь выводила такие же отношения свойства, как и из венчания. И это свойство могло послужить препят­ствием для заключения новых браков. Например, в случае смерти жениха или невесты оставшийся в живых из обручен­ных не мог вступать в брак с родственниками умершего об­рученного до четвертой степени родства включительно.

Однако в гражданском законодательстве юридическое зна­чение церковного благословения обручения было признано лишь при императоре Льве Мудром, который в своих 74-й и 109-й новеллах постановил, что обручение, благословленное Церковью, не может быть нарушено произвольно, а чтобы меньше оставалось поводов к нарушению брачного сговора, устанавливался тот же возрастной предел для вступающих в него, что и для венчающихся: 12 лет для невесты и 14 - для жениха. Новеллами Алексия Комнина, относящимися к 1084 и 1092 годам, подтверждалась нерасторжимость церков­ного обручения. Гражданская форма заключения брачного сговора не отменялась указанными новеллами, но граждан­ское обручение было поставлено по значению и юридической силе на второе место и названо «несовершенным обручени­ем». При этом Алексий Комнин объявил неуместным выпла­ту неустоек при разрыве обручения, заключенного церковным благословением, но допустил ее в случае разрыва гражданс­кого сговора.

Церковь не принимала гражданского обручения, если оно было заключено родителями жениха и невесты до достижения детьми семилетнего возраста. Если же оно заключалось в бо­лее совершенном возрасте, то в некоторых отношениях урав­нивалось с церковным обручением. Например, лицо, обручив­шееся посредством гражданского обряда в возрасте старше семи лет, а потом женившееся на другом лице, не могло быть рукоположено в священный сан по причине второбрачия.

54.3. Заключение брака в Русской Церкви. Установления Православной Церкви и законы византийских императоров о совершении обручения и заключении брака начали действо­вать на Руси после ее крещения, но не сразу были восприня­ты народом. Из канонических ответов митрополита Киевско­го Иоанна II (1080-1089 гг.) видно, что народ, считая венча­ние принадлежностью браков князей и бояр, продолжал при­держиваться   при   вступлении   в   брак   языческих   обычаев умыкания и купли невест. Свидетельства о браках, заклю­ченных без церковного венчания, встречаются в литератур­ных памятниках вплоть до конца XVII века. Священнонача­лие предписывало духовенству тех местностей (прежде всего окраинных), где встречались нецерковные браки, венчать супругов, даже если они уже имеют детей.

На Руси, как и в Византии, заключение браков начина­лось обращением жениха и невесты к архиерею с прошени­ем благословить их брак. Епископ выдавал просителю указ на имя священника с предложением предварительно произве­сти «обыск», то есть выявить, нет ли каких препятствий к браку. Этот указ назывался «венечной памятью», или «зна­менем». За выдачу «знамени» взималась пошлина, размер которой увеличивался в случае вступления во второй и тре­тий брак. В 1765 году Указом Екатерины II «венечные памя­ти»  и взимание пошлин за них были отменены.

Особенность заключения браков в XVII веке состояла в том, что обручения сопровождались так называемым «заря­дом» - договором, по которому предусматривалась выплата неустойки в случае его расторжения. Петр I в Указе от 1702 года запретил зарядные записи с неустойками и предписал совершать обручение не ранее шести недель до венчания, предоставив возможность жениху и невесте беспрепятственно отказаться в этот срок от вступления в брак. Данное положе­ние противоречило церковной норме о нерасторжимости обру­чения, и 14 декабря 1744 года императрица Елизавета вос­становила прежнее значение обручения, запретив расторгать его. Дела о расторжении обручения повелевалось представ­лять через Синод на ее личное усмотрение.

В 1775 году Святейший Синод обнародовал Указ о соверше­нии церковного обручения в одно время с венчанием, тем са­мым устранив возможность возникновения коллизий, связан­ных с разрывом обручения. Исключение делалось для лиц Им­ператорской фамилии, венчанию которых по-прежнему предше­ствовало отдельное чинопоследование церковного обручения.

Существующий на Руси обычай предварительного сговора, совершаемого на дому и заключающегося в родительском благословении жениха и невесты образом, а также хлебом и солью и во вручении им брачных колец, даже если он про­исходит в присутствии священника и сопровождается молеб­ном, не имеет значения церковного обручения и не влечет за собой в случае его разрыва никаких последствий,  затрудняющих с церковно-правовой стороны разорвавшим сговор же­ниху и невесте вступление в брак с иными лицами.

В синодальную эпоху в России венчать брак мог только приходской священник жениха или невесты. Венчание лиц из чужого прихода допускалось лишь при наличии для это­го оснований. В противном случае имело место нарушение церковной дисциплины, и виновные в нем подлежали нака­заниям, однако действительность такого браковенчания при этом под вопрос не ставилась. Запрещение венчать иноприходных лиц, содержащееся в «Кормчей книге», повторяется во многих указах Святейшего Синода.

Так, по указу 1775 года, желающий вступить в брак дол­жен объявить об этом своему приходскому священнику (пись­менно или устно), указав свои имя, фамилию, чин, состояние, а также имя и фамилию невесты. Священник же обязан был объявить о предполагаемом браке в храме после Литургии. Для таких объявлений выбирались воскресные дни, а также случавшиеся между ними праздничные дни. Прихожане, что-либо знавшие о препятствиях к объявленному браку, должны были сообщить об этом священнику. Если сообщений не по­ступало, священник вносил в обыскную книгу запись о том, что препятствий к браку не открылось. Внесение такой запи­си и стало называться брачным обыском. Форма обыска была составлена Синодом в 1837 году. Обыскная запись скреплялась подписями жениха и невесты, их поручителей (не менее двух) и священником. К обыску положено было прилагать в копи­ях и подлиннике метрические свидетельства, паспорта, по­служной список жениха и невесты; свидетельство их духовни­ка о том, что они были на исповеди и причащались; дозволе­ние начальства, если жених состоял на государственной служ­бе; в случае второбрачия - консисторский указ о расторже­нии первого брака и разрешении вступать в новый брак (такой же указ требовался и тогда, когда ввиду некоторых препят­ствий брак совершался с разрешения правящего епископа).

Чинопоследование браковенчания совершалось в присут­ствии жениха и невесты, а также их свидетелей (не менее двух), которые подтверждали акт браковенчания своими под­писями в метрической книге. Браковенчание вне храма (в часовнях, молитвенных домах) допускалось только в порядке исключения.

Обязательность внесения записи о браковенчании в метри­ческие книги установлена в Русской Церкви с 1802 года. В 1838 году Синод составил форму ведения метрических книг. В записях о браковенчании указывались время совершения брака, имя, отчество и фамилия жениха и невесты; делались пометы о том, первым, вторым или третьим браком венчает­ся каждый из них, а также приводились имена и фамилии поручителей и свидетелей записи.

Монашествующие священники не должны были совершать браковенчание. Это, с одной стороны, вытекает из самого характера монашества, предполагающего удаление от мира, а с другой - в синодальную эпоху обусловлено было еще и тем, что монашествующие священники лишены были права вести метрические книги. Впрочем, совершение браковенча­ния иеромонахом не ставит, конечно, под вопрос действи­тельность Таинства. Из истории России известны даже слу­чаи, когда монашествующие священнослужители совершали браковенчания лиц из Императорской династии.

Декрет об отделении Церкви от государства, изданный в 1918 году, лишил церковный брак юридической силы, оста­вив верующим право принимать церковное благословение на брак после его регистрации в органах загса. Но на протяже­нии всей советской истории, в особенности в 30-е годы, бра­ковенчание, хотя и не запрещалось властями, однако во мно­гих случаях подвергало тех, над кем совершено было это Таинство, опасности служебной дискриминации, официально поощряемого остракизма и даже прямых преследований. Поэтому в 30-80-е годы многие из тех, кто принадлежал к Православной Церкви и состоял в гражданском браке, не решались на венчание.

И до сих пор, несмотря на значительно возросшее число венчаний, многие брачные пары, в особенности если один из супругов не участвует в церковных Таинствах, остаются невен­чанными. Священный Синод Русской Православной Церкви в своем определении от 28.12.1998 года констатировал, что «не­которые духовники объявляют незаконным гражданский брак или требуют расторжения брака между супругами, проживши­ми много лет вместе, но в силу тех или иных обстоятельств не совершившими венчание в храме... Некоторые пастыри-духов­ники не допускают к причастию лиц, живущих в «невенчан­ном» браке, отождествляя таковой брак с блудом» (цит. по: Основы социальной концепции. X. 3). Синод строго осудил подобный ригоризм и постановил: «Настаивая на необходимо­сти церковного брака, напомнить пастырям о том, что Православная Церковь с уважением относится к гражданскому бра­ку» (см.: там же. X. 3). Таким образом, на основании этого определения пастырь не должен отказывать в причастии хрис­тианину или христианке по обвинению в блудном сожитель­стве, если он или она состоят в гражданском браке, когда браковенчание не может быть совершено из-за неверия, иноверия или хотя бы упорного нежелания пойти на это другой стороны.

Впрочем, можно, конечно, с большей строгостью отнестись к тем случаям, когда и муж и жена принадлежат к Право­славной Церкви, исповедуются и причащаются, но, тем не менее, в течение продолжительного времени откладывают венчание или явно уклоняются от него.

Радикальное отличие сложившейся ныне ситуации в отно­шении брака от той, какая имела место в синодальный пери­од, заключается в существовании светской юрисдикции брач­ных отношений, параллельной церковной юрисдикции, а так­же в том, что венчание брака не имеет гражданско-правовых последствий. Церковь в своем отношении к гражданскому браку занимает единственно возможную двойственную пози­цию: уважая его и считаясь с ним, она в то же время не уравнивает его с браком церковным. Но этот принципиально ясный и бесспорный подход служит всего лишь ориентиром к решению многочисленных коллизий, возникающих в пас­тырской и церковно-судебной практике, и сам по себе одно­значных ответов не дает.

В отдельных случаях как раз непризнание гражданского брака за брак может служить основанием для принятия ре­шения в духе икономии, а не акривии. Например, в ситуа­ции, когда лица, находящиеся в третьем гражданском браке, который допускается в Церкви лишь при наличии определен­ных условий - возрасте до сорока лет и отсутствии детей, либо в четвертом браке, совершенно недопустимом в Церкви (Томос единения), пожелают венчаться, то не отказать им в этом можно лишь при том условии, если не признавать их прежние гражданские браки за действительные. В противном случае, при признании действительности их прежних граж­данских браков, венчание становится невозможным, даже если одна из сторон состоит в первом браке.

Некоторой аналогией с представленным случаем может слу­жить казус, по которому выносил решение Святейший Синод в 1848 году. Речь шла тогда о дозволительности брака одного лица, обратившегося в Православие из иудейства. Он, будучи еще иудеем, состоял в двух последовательных браках, затем, после присоединения к Православной Церкви, вступил в цер­ковный брак с православной. По смерти же этой жены он ходатайствовал о разрешении вступить ему в новый брак. Та­ким образом, Синод должен был решить: каким должен счи­таться брак, о дозволении на который ходатайствовал проси­тель: четвертым, и значит, совершенно непозволительным, или вторым. Решение было в пользу просителя. При этом Синод, исследуя вопрос, сослался на 17-е Апостольское правило, в котором запрещено оставаться в клире лицам, вступившим во второй брак после крещения, но, очевидно, не усматривается препятствия к рукоположению у тех, кто стал второбрачным до крещения. Следовательно, сделал заключение Святейший Синод, святость брака существует только в христианстве.

У нас сложилась совершенно разумная и единственно до­пустимая практика венчать лишь тех лиц, гражданский брак которых уже зарегистрирован, ибо гражданское брачное пра­во не знает таких препятствий к браку, которые бы ничего не значили в церковном праве. В то же время многие из ка­нонических препятствий к заключению брака являются одно­временно препятствиями для брака и с точки зрения граж­данских законов: отсутствие взаимного согласия, слабоумие, несовершеннолетие, наличие близкого кровного родства.

Но такая согласованность норм имеет, конечно, частичный и односторонний характер, и обусловлена крайним либерализ­мом гражданского брачного права относительно препятствий к браку, ибо во многих случаях гражданский брак регистриру­ется при наличии несомненных препятствий к браку с точки зрения церковного права: например, брак после расторжения четвертого брака, брак при наличии кровного родства, скажем, в четвертой степени, при наличии свойства хотя бы и в пер­вой степени. Очевидно, что священник или епископ не может принимать решение о допустимости венчания во всех тех слу­чаях, когда существует гражданский брак.

Более того, в отдельных случаях, особенно при близком кровном родстве, и вообще при наличии расторгающих пре­пятствий, имеет смысл настаивать на прекращении кровосме­сительного сожительства, например, между двоюродными братом и сестрой (54-е прав. Трулл. Соб.), или сожительство с падчерицей после прекращения брака с ее матерью хотя бы и при наличии гражданской регистрации брака, либо брака на родной сестре первой жены (78-е прав. Вас. Вел.).

В настоящее время решения подобных казусов приходит­ся находить в каждом конкретном случае, и не исключено, что священники и даже епархиальные власти по аналогич­ным делам могут принимать разные решения ввиду отсут­ствия регулирующей церковно-законодательной базы. В свя­зи с этим совершенно очевидной становится актуальность разработки церковного законодательства в области брачного права, учитывающего современную ситуацию, главная особен­ность которой в этом отношении в сравнении с синодальным периодом заключается в параллельном существовании граж­данской юрисдикции браков.

Брачное право нуждается в серьезном его изучении приме­нительно к обстоятельствам секуляризованной эпохи, в кото­рой, возможно, более надежным ориентиром могут служить нормы доконстантиновской эпохи, чем нормы византийской эпохи, когда в религиозном отношении общество отличалось своей однородностью.

54.4. Браковенчание. Венчание брака не может совершать­ся в любое время года и суток. Запрещается совершать бра­ковенчание ночью. Существуют также календарные ограниче­ния на сей счет. Браковенчание не совершается по причине поста накануне среды и пятницы (во вторник и четверг), в продолжение постов: Великого, Петрова, Рождественского и Успенского, в течение сырной седмицы, а также в Мясопус­тное и Сыропустное воскресенья, накануне и в самые дни Усекновения главы Иоанна Предтечи (28 и 29 августа по Юлианскому стилю (10 и 11 сентября по Григорианскому) и Воздвижения Креста Господня (13 и 14 сентября) (26 и 27 соответственно) - и ради святости праздников: накануне вос­кресных дней (в субботу), двунадесятых, великих и храмовых праздников, в продолжение Святок (от 25 декабря (7 января) до 7 (20) января) и в течение Пасхальной (Светлой) седмицы. Впрочем, совершение венчания в день, когда это запрещено Церковным Уставом, не делает Таинство недействительным, независимо от того, было ли допущенное нарушение серьез­но мотивировано или нет.

Тайносовершительное значение при венчании имеют слова священника: «Господи Боже наш, славою и честию венчай я». В чинопоследование венчания входят взаимный обмен кольцами, при этом сама форма кольца символизирует веч­ность брачных уз; употребление венцов, откуда пошло и по­зднейшее наименование чинопоследования. В древности при совершении Таинства употреблялись венки из цветов и рас­тений, что и поныне сохранилось в грекоязычных Церквах. В северных странах в употребление вошли сперва деревян­ные, а потом металлические венцы, имеющие форму короны.

V. БРАЧНОЕ ПРАВО ЦЕРКВИ  53. ТАИНСТВО БРАКА

54. ЗАКЛЮЧЕНИЕ БРАКА В ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

55. ПРЕПЯТСТВИЯ К ЗАКЛЮЧЕНИЮ БРАКА