52.1. Наказания для мирян. Преступление влечет за собой наказание. Особенность наказаний, применяемых духовными судами, будь то епископский суд или тайный суд духовника, заключается в том, что главная цель их не в возмездии и даже не в ограждении церковного народа от преступных де­яний, а во врачевании болезненных состояний души самих грешников. Покаяние так и именуется в канонах - «враче­ванием» (3-е прав. Вас. Вел.; 8-е прав. Григ. Нисск.; 102-е прав. Трулл. Соб.).

Наказания для мирян и духовных лиц в Церкви носят раз­ный характер. Как пишет профессор А. С. Павлов, «сущность церковных наказаний состоит в том, что преступник церков­ных канонов лишается всех или только некоторых- прав и благ, находящихся в исключительном распоряжении Церкви. Отсюда и общее название этих церковных наказаний: отлуче­ние (αφορισμός, excommunicatio). Оно может быть или полное, состоящее в совершенном исключении преступника из числа членов Церкви (ανάθεμα, excommunicatio major), или неполное, когда виновный лишается только некоторых прав и благ, на­ходящихся в церковном распоряжении»⁴²⁵.

Великим отлучением, анафемой поражают только за самые тяжкие преступления: ересь, вероотступничество, святотат­ство. Великое отлучение заключается в совершенном исклю­чении преступника из Церкви. Но и анафема все-таки не утрачивает характера врачевания, ибо она не является неот­меняемой карой. Если анафематствованный грешник раскает­ся в содеянных им преступлениях, то он не может быть жестокосердно отвергнут Церковью. Согласно 52-му Апос­тольскому правилу, «аще кто, епископ, или пресвитер, обращающагося от греха не приемлет, но отвергает, да будет из­вержен из священного чина. Опечаливает бо Христа, рекшаго: радость бывает на небеси о едином грешнице кающемся».

Комментируя это правило, Вальсамон пишет: «Нет греха, побеждающего человеколюбие Божие. Почему Господь и при­емлет всех кающихся и обращающихся от зла к добру. Ибо для спасения грешников Он низшел с неба и сказал: «Не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние» (Мф. 9, 13). Итак, епископ, или пресвитер, не приемлющий обра­щающихся таким образом, но подобно Новату, гнушающийся ими, должен быть извержен, ибо противится воле Бога».

Но древние каноны требуют от раскаявшегося, чтобы по­каяние его было очевидным, не лицемерным, и всецелым. Малое отлучение связано было в Древней Церкви с публич­ным покаянием. В III веке в Церкви, особенно рано в Понтийском диоцезе, выработался постоянный порядок обратно­го принятия в церковное общение грешника, подобный тому, как постепенно, проходя через степень оглашенных, прини­мались в Церковь вновь уверовавшие.

Разные степени покаяния отражены в 12-м правиле свято­го Григория Неокесарийского: «Плач бывает вне врат молит­венного храма, где стоя, согрешивший должен просити входя­щих верующих, дабы они помолилися за него. Слушание бы­вает внутри врат в притворе, где грешник должен стояти до моления об оглашенных и тогда исходити. Ибо правило глаго­лет: слушав Писания и учение, да изженется, и да не сподо­бится молитвы. Чин припадающих есть, когда кающийся, стоя внутри врат храма, исходит вместе с оглашенными. А чин купно стоящих есть, когда кающийся стоит купно с вер­ными и не исходит с оглашенными. Конечное же есть прича­стие Святых Таин». Из текста этого правила мы видим, что существовало четыре ступени покаяния, которые последова­тельно проходил кающийся грешник. Находящиеся на первой ступени именовались плачущими. Они не допускались внутрь храма, но, стоя вне церкви, с плачем сокрушались о своих грехах и умоляли входивших в храм помолиться о них. Вто­рая ступень - слушающие. Это те, кто, стоя в притворе, слу­шали Священное Писание и проповедь, а затем, перед началом Таинства Евхаристии, покидали храм вместе с оглашенными. Принадлежащие к третьей ступени именовались припадающи­ми или коленопреклоненными. Они могли стоять в храме и допускались до самого амвона. После удаления из церкви ог­лашенных и слушающих припадающие повергались ниц на землю, и епископ читал над ними молитвы, возлагая на них руки, после чего и они покидали храм. И, наконец, находив­шиеся на четвертой ступени, купно стоящие или вместе сто­ящие, могли оставаться в храме до конца Божественной Ли­тургии, но не допускались до Чаши и к принесению жертвен­ных даров в храм. Пройдя все ступени покаяния, раскаявши­еся грешники принимались в церковное общение.

В дисциплинарных правилах святого Василия Великого сохраняется разделение срока покаяния на четыре ступени. В своих канонах в зависимости от тяжести греха святой Васи­лий Великий определяет им разные сроки пребывания на каждой из этих ступеней. В его 75-м каноне, где речь идет о кровосмешении, говорится: «Пришедши в сознание страшнаго греха, три лета да плачет он, стоя у дверей молитвенных домов и прося входящих на молитву, дабы каждый с со­страданием приносил о нем усердные молитвы ко Господу. После сего на другое трехлетие да будет допущен токмо до слушания Писаний, по слушании же Писаний и поучений, да изгоняется же из Церкви, и да не удостоивается общения в молитве. Потом, аще со слезами будет просити оныя и припадати ко Господу, с сокрушением сердца и глубоким смире­нием, то дадутся ему иные три лета на припадание. И таким образом, когда покажет плоды, достойные покаяния, в деся­тое лето да будет принят к молению с верными, без прича­щения; два лета стоя во время молитвы с верными, наконец да удостоится приобщения святынь».

Но в древней дисциплинарной практике сроки пребыва­ния на разных степенях покаяния не имели безусловного и неизменного характера. Они могли сокращаться или, напро­тив, продлеваться в зависимости от состояния души кающе­гося. В 8-м правиле святой Григорий Нисский с замечатель­ной глубиной и точностью формулирует это положение: «Во всяком же роде преступления, прежде всего смотрети долж­но, каково расположение врачуемаго, и ко уврачеванию до­статочным почитати не время (ибо какое исцеление может быти от времени), но произволение того, который врачует себя покаянием».

На смертном одре все кающиеся допускаются до Причас­тия; но в древности, если они выздоравливали после Прича­щения Святых Таин, то возобновляли покаянное делание, начиная с той ступени, на которой застала их угрожавшая смертью болезнь.

Большая часть дисциплинарных правил, связанных с от­лучением от Причастия на разные сроки, принадлежит св. Василию Великому. Согласно его 73-му правилу, произволь­ное отречение от христианской веры наказывается пожизнен­ным лишением Святых Таин, а отречение по страху мучений - отлучением на 8-9 лет (прав. 81-е). Вольное убийство вле­чет за собой, по 56-му правилу святого отца, отлучение от Святых Таин на 20 лет, невольное (нечаянное) - на 10 лет (прав. 57-е), прелюбодеяние, равно как и блуд монаха, нака­зывается 15-летним (прав. 60-е), блуд мирянина - 7-летним (прав. 59-е), мужеложство и скотоложство - 15-летним (прав. 7-е) и кровосмешение - 20-летним отлучением (прав. 67-е).

Убийство плода во чреве по 8-му правилу Василия Велико­го влечет за собой 10-летнее отлучение от Святых Таин. Тема абортов, ставшая в наше время чрезвычайно актуальной, на­шла отражение в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», в которых, в частности, говорится: «Широкое распространение и оправдание абортов в современ­ном обществе Церковь рассматривает как угрозу будущему человечества и явный признак моральной деградации. Вер­ность библейскому и святоотеческому учению о святости и бесценности человеческой жизни от самых ее истоков несовме­стима с признанием «свободы выбора» женщины в распоряже­нии судьбой плода... Церковь ни при каких обстоятельствах не может дать благословение на производство аборта. Не отвергая женщин, совершивших аборт, Церковь призывает их к пока­янию и к преодолению пагубных последствий греха через молитву и несение епитимии с последующим участием в спа­сительных Таинствах» (XII. 2). При этом, следуя путем икономии, Архиерейский Собор 2000 года в «Основах социальной концепции» рекомендует в пастырской практике проявлять снисхождение «в случаях, когда существует прямая угроза жизни матери при продолжении беременности, особенно при наличии у нее других детей... Женщина, прервавшая беремен­ность в таких обстоятельствах, не отлучается от евхаристичес­кого общения с Церковью, но это общение обусловливается исполнением ею личного покаянного правила, которое опреде­ляется священником, принимающим исповедь» (XII. 2). В «Основы социальной концепции» вошло также положение о том, что «ответственность за грех убийства нерожденного ре­бенка, наряду с матерью, несет и отец, в случае его согласия на производство аборта» (XII. 2). Одновременно этот документ напоминает византийскую правовую норму, содержащуюся в 22-й новелле императора Юстиниана, согласно которой, «если аборт совершен женой без согласия мужа, это может быть основанием для расторжения брака» (XII. 2).

В конце IV века древняя практика покаяний подверглась существенным изменениям. Как писал профессор Н. С. Суво­ров, «...публичное покаяние на Востоке вышло из употребле­ния, и правила о долгосрочном публичном покаянии замени­лись в практике епитимийными правилами покаянных сбор­ников, получивших позднее в Восточной Церкви широкое употребление с именем Иоанна Постника»⁴²⁶. Продолжитель­ность покаяния сокращалась, но взамен того, от кающегося требовалось совершать предписываемые ему подвиги: усилен­ный пост (сухоядение), земные поклоны, благотворительство.Иногда кающихся отправляли в монастыри, где они должны были, помимо молитв, поста и поклонов, совершать и мона­стырские работы. Все это стало называться епитимией, хотя по первоначальному значению слова епитимия (επιτιμιον) - (запрещение) - это отлучение от Причастия.

Дисциплина церковных покаяний перешла к нам на Русь из Византии. До эпохи Петра Великого полная власть в на­значении церковных наказаний принадлежала архиереям, которые могли по своему разумению и сообразуясь с канона­ми налагать епитимии и даже подвергать церковных преступ­ников анафеме.

Но в «Духовном регламенте» регламентировалась практи­ка наложения наказаний, не вполне соответствующая кано­нам. Согласно «Духовному регламенту», малое отлучение должно состоять во временном удалении от участия в храмо­вой молитве, в запрещении входить в церковь и причащать­ся Святых Таин. Малое отлучение мог налагать епархиаль­ный архиерей за «великий и явный грех». Епископ, по «Рег­ламенту», должен через духовника или лично увещевать бесчинника принести публичное покаяние; в случае же ослуша­ния, он без особой торжественности (это особо оговаривалось в «Духовном регламенте») подвергает его отлучению, написав вину его «на малой хартийке»⁴²⁷. В синодальную эпоху малое отлучение обыкновенно назначалось заодно с уголовной ка­рой или как единственное наказание преступника в тех слу­чаях, которые были предусмотрены «Уложением о наказа­нии». Церковное покаяние осужденные проходили либо в приходских церквах, либо в монастырях.

Анафема, великое отлучение, по «Духовному регламенту», состоит в совершенном отсечении преступника от Церкви. В «Регламенте» сказано: «Чрез анафему человек делается подоб­но убиенному, а отлучением или запрещением подобен есть взятому под арест»⁴²⁸. Терминология весьма характерная для петровской эпохи и для вкусов Царя и архиепископа Феофа­на Прокоповича. Анафеме подлежали упорные еретики и тяж­кие преступники, совершившие злодеяния или политические преступления, за которые назначалась смертная казнь. Анафе­ме должно было, по «Регламенту», предшествовать троекрат­ное увещание. Но, согласно фундаментальному церковному закону - 52-му канону, даже лица, подвергшиеся анафеме, имеют право надеяться, что врата Церкви не затворены для них бесповоротно, ибо Иисус Христос пришел спасти не праведников, а грешников кающихся. В эпоху Средневековья и в Византии, и у нас на Руси, и на Западе анафематствованные, в том числе и еретики, часто подвергались смертной казни.

По законодательству Петра Великого, отлученные малым отлучением считались ошельмованными, а анафематствован­ные - потерпевшими политическую смерть. Впоследствии гражданско-правовые последствия малого отлучения были значительно умалены и сведены к лишению права быть по­веренным по делам и свидетельствовать присягой по суду. В «Духовном регламенте» и позднейшем церковном законода­тельстве почти не затрагивались епитимии, налагаемые ду­ховником при тайной исповеди; но духовникам всячески предписывалась мягкость и кротость в отношении к грешни­кам. Длительные отлучения, предусмотренные канонами, практически не применялись.

Ныне, разумеется, все те законоположения синодальной эпохи, которые вытекали из сращения церковной и государ­ственной власти, утратили силу. Что же касается примене­ния суровых санкций, предписываемых в древних правилах, практически они служат, чаще всего, скорее обличению ка­ющихся, чем как буквально исполняемые правовые нормы. Едва ли было бы проявлением пастырской мудрости подвер­гать человека малоцерковного, но пришедшего, может быть, впервые на покаяние отлучению на длительный срок по пра­вилам святых отцов и Соборов. С другой стороны, однако, в некоторых случаях точное применение дисциплинарных ка­нонов может послужить врачеванию души согрешившего.

Святейший Патриарх Алексий II затронул тему церконых прещений в своем «Обращении к клиру и приходским сове­там города Москвы», с которым он выступил на Епархиаль­ном собрании 21 декабря 1995 года: «С одной стороны, нельзя приветствовать легковесно-либеральный, мнимо мило­стивый подход, когда всем подряд - без рассуждения, без глубокого раскаяния, серьезность которого проверяется толь­ко временем, - сразу прощаются все грехи. Всепрощенчество есть потворство греху, профанация Таинства, оскорбление правды и святости Бога... С другой стороны, стали нередки случаи излишней строгости, ригоризма, формалистически-бук­вального отношения к каноническим прещениям. Каноничес­кое отлучение от Причастия на длительные сроки за так на­зываемые смертные грехи не есть мера Божественного возмез­дия за грех, осуждения и кары, но мера исправления, врачевания... Епитимия имеет назначение не наказать, а испра­вить, вернуть очищенного, раскаянного, примиренного со сво­ей совестью грешника к общению с Богом. Если в наше вре­мя, не учитывая духовного состояния большинства прихожан, отлучать их от Причастия на годы, то такая епитимия даст обратные результаты... она может привести к дальнейшему охлаждению религиозного чувства в человеке и отходу его от Церкви. Отлучение от Причастия действенно и потому приме­нимо только для глубоко церковных людей, а таких среди со­временных исповедников меньшинство. Для большинства же людей, мало или недостаточно церковных, гораздо полезнее будет такая епитимия, как более частое хождение в церковь, чтение Священного Писания, чтение молитвенного правила утром и вечером, социальное служение больным, обездолен­ным и несчастным, во искупление своих грехов»⁴²⁹.

В связи с применением длительных сроков отлучения от причастия Святейший Патриарх напомнил о законодательных актах синодальной эпохи, не утративших силы и поныне: «Указ Святейшего Синода от 28 февраля 1722 года, - ска­зал он, - гласит: «Кающегося и исповедующего грехи свои, какие бы ни были, к Причастию Святых Таин пропускать безотложно, ведая, что Бог истинно кающихся приемлет ско­ро». А в 1734 году, - продолжил Первосвятитель, - Свя­тейший Синод издал указ, определяющий; «Ни за какие вины от входа церковного не отлучать и треб церковных не лишать. Ибо без благословения епископского священник не имеет права наложить запрещения»⁴³⁰.

В соответствии с ныне действующим «Уставом Русской Православной Церкви», отлучение от Церкви налагается пра­вящим архиереем или Патриархом и Священным Синодом только по представлению церковного суда, который предвари­тельно исследовал дело и вынес по нему решение.

Особый вид церковного наказания - это лишение церков­ного погребения за самоубийство, совершенное намеренно, в здравом уме, а не в безумии или в беспамятстве. В синодаль­ную эпоху церковного погребения лишались все подвергнутые по суду смертной казни. А в допетровскую старину не отпе­вались и те, кто «купаючись и хвалясь и играя утонут или с качели убьются или на разбое или и на воровстве каком убиты будут»⁴³¹.

52.2. Церковные наказания для духовных лиц. По отно­шению к духовным лицам применяются особого рода наказания. Эти наказания налагаются на провинившихся или за нарушение ими своих служебных обязанностей, или за грехи и преступления, общие у клириков с мирянами. Два главных канонических наказания для духовных лиц - извержение из сана и запрещение священнослужения - параллельны двум основным прещениям по отношению к мирянам - анафеме и малому отлучению. Но за свои преступления клирики не подлежат наравне с мирянами ни великому, ни малому отлу­чению, ибо в таком случае одно и то же преступление кара­лось бы двойной карой. Между тем, 25-е Апостольское пра­вило гласит: «Епископ, или пресвитер, или диакон, в блудодеянии, или в клятвопреступлении, или в татьбе обличен­ный, да будет извержен от священнаго чина, но да не будет отлучен от общения церковнаго. Ибо Писание гласит: «Не отмстиши дважды за едино» (Наум. 1, 9)».

Толкуя это правило, Вальсамон писал: «Не говори, что слова «не отмстиши дважды за едино» относятся к каждому извергаемому за что бы то ни было. Ибо удостаиваемые свя­щенства по ходатайству властей или за деньги и извергают­ся, и отлучаются, как говорят 29-е и ЗО-е Апостольские пра­вила. Но говори, что слова сии относятся только к изверга­емым за преступления, указанные в настоящем правиле, и за другие подобные». Вот эти правила: «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, деньгами сие достоинство полу­чит, да будет извержен и он, и поставивший, и от общения совсем да отсечется, яко Симон Волхв мною Петром» (прав. 29-е); «Аще который епископ, мирских начальников употре­бив, чрез них получит епископскую в Церкви власть, да будет извержен и отлучен, и все сообщающиеся с ним» (прав. 30-е). По толкованию Вальсамона на 30-е правило, канон этот в равной мере поражает пресвитеров, диаконов, иподиаконов и чтецов-симониатов.

Внимательный анализ содержания 29-го и 30-го Апостоль­ских правил, учет особенностей преступлений, караемых по этим канонам, убеждает в том, что, в сущности, в них нет противоречия с принципом «не отмстиши дважды за едино», повторенным в 25-м Апостольском правиле. По сути дела, получение сана за деньги или через вмешательство мирских начальников - это незаконное похищение сана; поэтому одно только извержение из сана было бы не наказанием, а только констатацией, выявлением того, что преступник-симониат  был   поставлен  беззаконно.   Настоящее  же  наказание состоит в применении к нему за это преступление той кары, которая налагается на мирянина, каким он, в сущности, и должен был оставаться,

Итак, самое тяжкое наказание для духовного лица - из­вержение из сана (καθειρεσιζ). По святым канонам оно нала­гается за те преступления, за которые миряне подвергаются отлучению от Святых Таин. По 73-му правилу Василия Вели­кого извергаются из сана уклонившиеся в ересь или отпадшие от христианской веры. Кроме того, священнослужитель извер­гается из сана не только за убийство, хотя бы и невольное или совершенное в состоянии самозащиты (66-е Апостольское правило гласит: «Аще кто из клира в сваре кого ударит и единым ударением убиет, да будет извержен за предерзость свою»), но и за избиение, хотя бы и лица виновного. Этой каре подлежат священнослужители, нарушившие 7-ю запо­ведь (25-е Апост. прав.; 3, 32, 51, 70-е прав. Вас. Вел.).

Извергаются из сана, разумеется, и лица, вступившие пос­ле хиротонии в брак. Отцы Трулльского Собора в 6-м прави­ле изрекли: «Понеже речено в Апостольских правилах, яко из производимых в клир безбрачных, токмо чтецы и певцы могут вступати в брак (26-е Апост. прав.), то и мы, соблюдая сие, определяем: да отныне ни иподиакон, ни диакон, ни пресвитер не имеет позволения, по совершении над ними рукоположения, вступати в брачное сожительство; аще же дерзнет сие учинити, да будет извержен».

В 3-м правиле Трулльского Собора делаются исключения из применения этого закона, такие, однако, которые имеют лишь историческое значение и действовали лишь по отношению к современникам Трулльского Собора. В преамбуле канона гово­рится о том, что представители Римской Церкви предлагали неукоснительную строгость по отношению к вступившим в незаконные браки, а подвластные Константинопольскому Пре­столу - кротость и снисхождение. И далее читаем: «Мы, оте­чески и вместе богоугодно совокупив то и другое во едино, да не оставим ни кротости слабою, ни строгости жестокою, осо­бенно при таких обстоятельствах, когда грехопадение, по не­ведению, простирается на немалое число людей, согласно оп­ределяем, чтобы связавшиеся вторым браком, и, даже до пятагонадесять дня протекшаго месяца яннуария, минувшаго четвертаго индикта, шесть тысяч сто девяносто девятаго года, остававшиеся в порабощении греху, и не восхотевшие истрезвитися от него, подлежали каноническому извержению из своего чина. Что же касается до тех, которые, хотя впали в таковый грех второбрачия, однако прежде сего нашего определе­ния полезное познали, и зло от себя отсекли, и несвойствен­ное и незаконное совокупление далече отринули, или у кото­рых жены втораго брака уже умерли, и которые притом воз­зрели ко обращению, вновь поучаясь целомудрию, и от преж­них своих беззаконий вскоре отбегнув, пресвитеры ли то или диаконы: о таковых разсуждено, да удержатся от всякаго священнаго служения или действования, пребывая под епитимиею некоторое определенное время, а честию седалища и стояния да пользуются, довольствуясь председанием, и плача пред Господом, да простит им грех неведения. Ибо несообраз­но было бы благословляти другаго тому, кто должен врачевати свои собственныя язвы. Сочетавшихся же с единою женою, аще поятая ими была вдовица, подобно и тех, которые, по рукоположении, приобщились единому браку, то есть, пресви­теров, диаконов и иподиаконов, по устранении от священнослужения на некое краткое время и по епитимии, паки возстановляти на свойственныя им степени, с возбранением возводи-ти их на иный высший степень, и притом, явно, по расторже­нии неправильнаго сожития. Но сие постановили мы для тех, которые, как сказано, до пятагонадесять дня месяца яннуария четвертаго индикта обличены в вышеозначенных винах...»

Российское законодательство синодальной эпохи предпола­гало также извержение из сана священнослужителей за все те преступления, за которые миряне лишались всех прав состояния или даже только некоторых прав с заключением в крепость (ст. 22-я.  «Уложения о наказаниях»).

Лишение сана определяется раз навсегда. Согласно 3-му правилу Василия Великого, священный сан, раз снятый, не может быть возвращен. Извержение из высшей степени под­разумевает лишение всех низших степеней, лишение священ­ства вообще. Если бы извергнутый из сана, пренебрегая при­говором церковного суда, дерзнул на совершение священнослужения, то он на основании 28-го Апостольского правила за такое преступление подлежал бы анафеме: «Аще кто, епископ, или пресвитеры, или диакон, праведно за явныя вины изверженный, дерзнет коснутися служения, некогда ему порученнаго, таковый совсем да отсечется от Церкви».

Поместный Собор 1917-1918 годов вынес определение «О возможности восстановления в священном сане лиц, лишенных сана по суду», по которому «лица, лишенные священного сана приговорами духовных судов, правильными по существу и форме, не могут быть восстановлены в сане. Приговоры суда о лишении священного сана, признанные Высшим Церковным Судом неправильными по существу или по форме, подлежат пересмотру и могут быть отменены за признанием их недей­ствительными»⁴³². Таким образом, только в случае судебной ошибки или нарушения установленного порядка судопроизвод­ства может быть пересмотрен приговор о лишении сана, но сан не может быть возвращен в порядке «помилования».

В синодальную эпоху в России священнослужители, кото­рых извергли из сана за канонические, а не за уголовные преступления, могли оставляться в духовном ведомстве на низших должностях: дьячками, пономарями, церковными сторожами. Если же их имена вычеркивались из списка ду­ховного ведомства, то те, кто был родом из дворян или из по­четных граждан, возвращались в свое прежнее состояние, ос­тальные приписывались к мещанам или крестьянам и перехо­дили в податное состояние. Исключенные из духовного ведом­ства в связи с извержением из сана теряли ордена, а также чины и звания, полученные до вступления в клир и во вре­мя служения Церкви. Им на 7 лет воспрещался въезд в сто­лицы и вступление в государственную или общественную службу по выборам: бывшим диаконам на 12, а бывшим свя­щенникам на 20 лет. До середины XIX столетия извержение из сана связано было с острижением головы и бороды в Ду­ховной консистории и с заменой духовного платья армяком.

Вдовые лица из числа изверженных из сана могли быть пострижены в монахи, однако без права повторного рукопо­ложения.

Католическая Церковь не знает такой меры наказания, как совершенное извержение из священства. Придавая Таин­ству священства значение абсолютной неизгладимости, като­лическая доктрина и католическое церковное право знает только низложение и лишение своей степени клириком (depo-sitio и degradatio). Но низложенный клирик, согласно като­лическим воззрениям, остается все-таки клириком.

Дисциплинарная практика знает и такое наказание для ду­ховных лиц, как запрещение священнослужения. Правилом 8-м I Вселенского Собора запрещено епископам, возвратившим­ся из новацианского раскола, совершать архиерейские священ­нодействия: рукоположения, освящения храмов; но им дозволе­но было совершать пресвитерские богослужения. По древним канонам, клирики, лишенные права священнодействия, сохра­няли за собой право за Литургией приступать к Святым Таинам вместе с духовенством раньше мирян. Согласно 1-му и 2-му правилам Анкирского Собора, 10-му правилу святого Петра Александрийского, клирики, которые после отречения от Хри­ста из-за мучений потом все-таки перед мучителями бесстраш­но исповедовали Христову веру, лишались права священнодей­ствовать, но сохраняли седалище и честь священнослужителей. Запрещение священнодействия налагается за сравнительно лег­кие преступления: против должностных обязанностей, против благочиния, за нанесение каких-либо обид словом. Запрещение может налагаться на клириков и мирян епархиальной властью, а на епископов - высшей властью Поместной Церкви.

В дисциплинарной практике Русской Православной Церк­ви запрещение в священнослужении получило широкое рас­пространение. По русским церковным законам запрещение в священнослужении могло быть связано с отрешением от ме­ста и низведением священников и диаконов на должность причетников (только на должность, но без лишения сана), либо оно производилось без отрешения от места, но с возло­жением епитимии при монастыре или при своей приходской церкви на определенный срок. Длительность этого срока либо прямо указывалась, либо, чаще, не оговаривалась, и, значит, епитимия продолжалась до конечного исправления осужден­ного. Согласно «Уставу Духовных консисторий», за венчание не достигших брачного совершеннолетия виновные священ­нослужители и причетники отсылались на покаяние в мона­стырь: пресвитеры - на половину того срока, которого недо­ставало до совершеннолетия повенчанных, а диаконы и при­четники - на полсрока священника.

Применяется также запрещение в священнослужении не как наказание, а для устранения соблазна, как предсудебная мера. Согласно 14-му правилу Сардикийского Собора, 28-му и 147-му канонам Карфагенского Собора, священнослужение возбраняется клирикам, подозреваемым в преступлениях, даже если виновность их не доказана. На этом основании в «Уста­ве Духовных консисторий» содержится следующее положение: «Духовному лицу, оговоренному в преступлении, запрещается священнослужение, смотря по обстоятельствам, какие помеща­ются в оговоре и открываются при следствии. Распоряжение об этом вверяется собственному усмотрению епархиального архиерея, обязанного пещись, чтобы обвиняемые в известных преступлениях против благоповедения не приступали к служе­нию алтарю Господню, как скоро есть уже достаточная причи­на предусматривать, что они обвиняются справедливо»⁴³³.

Широкое распространение в новейшую эпоху, после 1917 года, такой меры, как запрещение в священнослужении по таким обвинениям клириков, которые, согласно канонам, вле­кут за собой извержение из сана, следует объяснять не толь­ко и даже не столько снисходительностью церковных властей, сколько затруднительностью или часто невозможностью прове­дения доказательного расследования по делу и его судебного разбирательства в условиях, которые сложились в этот пери­од, радикально иных, чем в синодальную эпоху. Поэтому та­кая мера, как запрещение священнослужения, часто имела характер не судебного приговора, а предсудебного акта.

В ныне действующем «Уставе Русской Православной Цер­кви» содержится положение, согласно которому извержение из сана и пожизненное запрещение в священнослужении на­лагаются епархиальным архиереем или Патриархом и Сино­дом только после рассмотрения дела церковным судом.

Кроме извержения из сана и запрещения священнодей­ствия, церковная дисциплина знает и другие наказания, ко­торым подвергаются клирики. В канонах Карфагенского Со­бора упоминается такое наказание, которое применялось ис­ключительно к архиереям: лишение епископов братского об­щения с другими епископами. Виновный епископ (например, в том, что не явился на Собор без благословной причины, или в том, что принял в подчиненный ему монастырь мона­ха из чужого монастыря) отстранялся от всяких официаль­ных сношений с другими епископами, лишался права выда­вать представительные и рекомендательные грамоты окормляемым им христианам и даже впредь уже не мог являться на провинциальный собор. Такое наказание в современной дис­циплинарной практике Церкви не применяется.

В Русской Церкви применяются следующие наказания, как правило, за маловажные проступки: епитимия без запрещения священнослужения (в синодальную эпоху она проводилась в архиерейских домах и монастырях); отрешение от места - отрешенный от должности священнослужитель в синодальную эпоху мог совершать священнодействия от случая к случаю по приглашению приходского настоятеля; исключение за штат, то есть такое же отрешение от должности, но применяемое лишь к   престарелым   клирикам,   достигшим   60-летнего   возраста.

Ныне обе эти меры называются одинаково - увольнением за штат, но когда оно применяется по отношению к действитель­но престарелому священнослужителю, то уже не имеет харак­тера наказания, а вынуждено бывает состоянием здоровья увольняемого. «Устав Духовных консисторий» предусматривал также такие наказания клириков, как усугубление надзора со стороны благочинных, денежные взыскания (чаще всего эта мера наказания применялась за неисправное ведение метричес­ких книг, исповедных росписей, обыскных книг - то есть церковной документации), земные поклоны в храме, строгий или простой выговор и замечание.

За преступления, подлежавшие светскому уголовному суду, в синодальную эпоху по отношению к монахам приме­нялось такое наказание, как лишение монашества. По отно­шению к священнослужителям-монахам извержение из сана тоже могло сопровождаться лишением монашества.

Римско-католическое церковное право разделяет все наказа­ния на цензуры (или наказания врачующие) и виндикативные наказания (poenae vindicativae), целью которых считается воз­мездие преступнику за учиненное им преступление. Такое же разделение делается и по отношению к наказаниям, налагае­мым на духовных лиц. Характер цензуры имеет так называе­мая суспенсия (suspeiisio) - временное запрещение в пользо­вании теми или иными правами, впредь до исправления. При этом различаются suspeiisio generalis, которая простирается на все права наказанных, и suspeiisio specialis, которая затраги­вает лишь некоторые из трех категорий прав клирика: то есть или право священнодействия, или права, относящиеся к юрис­дикции, - должностные права, или права имущественные, связанные с получением доходов от церковного места.

К виндикативным наказаниям относятся: 1) деградация, снятие сана, когда деградированный преступник лишается всех прав и привилегий клирика, но при этом он все-таки, согласно католической доктрине об абсолютной неизгладимо­сти священства, остается клириком; 2) низложение (depo-sitio) - лишение должности вместе с правом впредь зани­мать какие-либо церковные должности, но с оставлением не­которых привилегий и прав клириков; 3) увольнение от дол­жности, но без лишения права занять ту или иную долж­ность в будущем; 4) перемещение с одного места на другое (translatio) - наказание назначается в том случае, когда есть прямой повод для перевода.

51. ЦЕРКОВНЫЙ СУД

52. ЦЕРКОВНЫЕ НАКАЗАНИЯ

V. БРАЧНОЕ ПРАВО ЦЕРКВИ  53. ТАИНСТВО БРАКА