Дети Божии и дети диавола.
1. Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими. Мир потому не знает нас, что не познал Его.
Установив (в 2:29) органически тесную связь между праведностью и благодатным рождением христиан от Бога, Апостол теперь далее раскрывает понятие благодатного богосыновства, чтобы яснее оттенить упомянутую связь, не только как необходимую по самому понятию рождения от Праведного, но и как нравственно обязательную для облагодетельствованных. Сам всегда имея как бы пред глазами великое дело искупления человечества во Христе, Апостол восторженно предлагает (ст. 1) и читателям благоговейно погружаться в духовное созерцание той недомыслимой любви Отца Небесного к людям (ср. Ин. 3:16), в силу которой Он в таинстве искупления во Христе даровал всем людям быть и именоваться детьми Божиими. Величие этого божественного дара, обязывающего обладающих им христиан к постоянному совершенствованию, Апостол доказывает от противного — тем, что враждебный Богу мир и потому не ведающий Бога не знает и этого высокого преимущества христиан — их богосыновства: так переродила их любовь и благодать Божия, утвердивши их жизнь на совершенно новых началах, что они сделались чуждыми и непонятными миру.
"Вы знаете, что Он (Христос) дал вам право быть и почитаться детьми Божиими. Если же принадлежащие миру не знают сего, т.е. того, что вы дети Божии, сему не удивляйтесь; ибо они не знают и Того, Кто усыновил вас" (блаж. Феофилакт).
2. Возлюбленные! мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть.
Еще выше и непостижимее для самих чад Божиих будущее блаженство верующих: изображая блаженство праведников в будущем мире, слово Божие представляет его лишь в общих чертах (ср. 1 Пет. 1:4,9; 2 Тим. 4:8 и др.), не касаясь самой его сущности. Известно лишь, что условием будущего блаженства является наше уподобление Богу (ср. Мф. 5:48) в праведности, милосердии, святости и др. совершенствах, и что источником неизреченного блаженства для праведников будет лицезрение Божие, когда они будут зреть Бога не тускло и гадательно, а как бы лицом к лицу (1 Кор. XIII:12), — "чистые увидят Чистого, праведные — Праведного, ибо подобные пристанут к Подобному" (Феофилакт).
3. И всякий, имеющий сию надежду на Него, очищает себя так, как Он чист.
4. Всякий, делающий грех, делает и беззаконие; и грех есть беззаконие.
Из понятия рождения верующих от Бога (2:29), их высокого благодатного богосыновства в настоящем (3:1) и неизреченного блаженства в будущем (ст. 2) для всякого имеющего христианскую надежду на блаженную вечность необходимый долг — постоянно очищать себя от всяких греховных пристрастий по образцу чистого и безгрешного Христа, так как только чистые сердцем могут видеть Бога (Мф. 5:8). Этот нравственно-практический вывод из учения о духовном возрождении христиан и их высоком достоинстве детей Божиих Апостол далее (ст. 4) подкрепляет отрицанием противоположного тезиса, вероятно, высказывавшегося еретиками-антиномистами, о допущении греха у христиан: Апостол со всей решительностью доказывает полную несовместимость греха с достоинством возрожденных христиан. Апостол говорит как бы так: "вы, усыновленные, делайте правду и не показывайте себя праздными от нее. Ибо как в отношении греха не тот грешник или беззаконник, кто совершил или совершит грех, но тот, кто держится зла и делает зло, так и праведен не тот, кто не действует, но тот, кто делает правду. Грех даже неуместен в вас, ибо Христос явился для разрушения греха, и как сам был непричастен греху, так и вам, соединившимся с Ним и утвержденным верой в Него, не остается уже места грешить... Нужно также знать, что грехом называется отпадение от добра, а беззаконием — нарушение положительного закона" (блаж. Феофилакт). Нарушитель же закона Божия есть преступник против него, и уже не дитя Божие, а общник и сын диавола.
5. И вы знаете, что Он явился для того, чтобы взять грехи наши, и что в Нем нет греха.
6. Всякий, пребывающий в Нем, не согрешает; всякий согрешающий не видел Его и не познал Его.
Апостол теперь, ссылаясь на собственный внутренний опыт и христианское познание читателей, еще далее раскрывает несовместимость греха с состоянием возрожденного во Христе, указывая на то, что целью самого явления Христа было принести умилостивительную жертву за грехи всех и уничтожить ответственность вечного осуждения за них пред Богом (ср. 2:2; ср. 1 Пет 2:21,24), причем самое общение христиан с Безгрешным Христом Спасителем обязывает их не грешить; допустимы лишь грехи немощи и слабости природы человеческой. "Всякий согрешающий не видел Его и не познал Его" – "под видением Его разумеет не видение простым прикосновением глаза или легким воспроизведением в своем воображении чего-либо известного, но нежелание сколько-нибудь обсудить и разузнать дело и присоединиться к Нему" (Феофилакт).
7. Дети! да не обольщает вас никто. Кто делает правду, тот праведен, подобно как Он праведен.
8. Кто делает грех, тот от диавола, потому что сначала диавол согрешил. Для сего-то и явился Сын Божий, чтобы разрушить дела диавола.
9. Всякий, рожденный от Бога, не делает греха, потому что семя Его пребывает в нем; и он не может грешить, потому что рожден от Бога.
Ввиду возможных или уже имевших место в действительности перетолкований евангельского благовестия и нравственного христианского учения Апостол настойчиво разъясняет — против всякого антиномистического лжеучения, — полную несообразность греха и греховности с целым учением, догматическим или этическим, христианства (ст. 7), с существом искупительного дела Христова (ст. 8) и с основной природой богосыновнего отношения к Триединому Богу (ст. 9). Как праведность человеческая есть знак и следствие рождения человека-христианина от Бога (ст. 7, ср. 2:29), так сознательная, упорная греховность есть показатель родства человека с диаволом — первоисточником всякого зла и греха (ст. 8, ср. Ин. 8:44). По объяснению святого Иоанна Златоуста, "всякий раз, как мы грешим, мы рождаемся от диавола, а всякий раз, как совершаем добродетель, рождаемся от Бога, потому что "семя Его пребывает в нас" (ст. 9). "Семенем называет Духа, Которого мы получаем через крещение, и Который, пребывая в нас, делает ум наш не допускающим греха. Если же кто не родится от Бога, тот не получает Духа Святого." И так, обитающий в христианине Дух Божий, конечно, при участии доброй воли человека-христианина постепенно, более и более, удаляет его от грехов.
Братская любовь к ближнему и ненависть.
10. Дети Божии и дети диавола узнаются так: всякий, не делающий правды, не есть от Бога, равно и не любящий брата своего.
11. Ибо таково благовествование, которое вы слышали от начала, чтобы мы любили друг друга,
12. не так, как Каин, который был от лукавого и убил брата своего. А за что убил его? За то, что дела его были злы, а дела брата его праведны.
Усиливая мысль ст. 8, Апостол говорит, что чужд Бога и свойственник диаволу не только тот, кто сознательно грешит, но и тот, кто а) не делает правды, б) не любит брата своего, — с тем вместе оканчивается данная Апостолом характеристика детей Божиих и детей диавола (ст. 10). Обосновывая далее положение, что не любящий брата — не от Бога, Апостол напоминает христианам, что заповедь о любви христиан друг к другу ведома читателям с самого начала их христианского состояния (ст. 11), разумеется, из учения Самого Господа (Ин. 13:34-35; 15:12-13), возвещенного людям апостолами. А чтобы еще более оттенить нравственную обязательность взаимной любви в христианском обществе, Апостол на историческом примере Каина показывает (ст. 12), к каким страшным последствиям приводит нарушение заповеди о любви.
"Апостол примером подтверждает, сколь великое дело — ненавидеть брата. Смотрите, говорит, вот Каин возненавидел брата и убил его, несмотря на то, что он был родной брат его. Каин имел злые дела отца своего диавола, Авель же, делая правду, был сыном в отношении к Богу. Здесь диавол противополагается Богу, и злые дела — добрым. Потому-то Каин, противоположный брату, убил его" (блаж. Феофилакт). Выражением "заклал," έσφαξε, нередко означающим жертвенное заклание (Откр. 5:6,9,12; 6:4,9 и др.), оттеняется невинная и мученическая смерть Авеля.
13. Не дивитесь, братия мои, если мир ненавидит вас.
14. Мы знаем, что мы перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев; не любящий брата пребывает в смерти.
15. Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей.
С момента братоубийства Каина, антагонизм между детьми Божиими и детьми диавола, между Богом и миром никогда не прекращался. Та же самая вражда зла против добра существует и в данное время: Каина олицетворяет теперь боговраждебный мир, а Авеля — истинные христиане, чада Божий, ненавидимые миром (ст. 13, ср. Ин. 15:20; 16:2). Ненависть, по Апостолу, есть признак, даже синоним смерти, христиане же через свою любовь к ближним пережили всякое духовное воскресение или оживление (ср. Ин. 5:24), ненависть же к брату означает не только состояние духовной смерти человека ненавидящего (ст. 146), но и то, что такой человек духовно, если не телесно, совершает братоубийство, подобное Каинову; является "человекоубийцею" (ст. 15), каковое название Христос приложил к диаволу (Ин. 8:44); ненависть, по мысли Апостола, равна убийству, как и Христос Спаситель гневающегося на ближнего осуждает, как убийцу (Мф 5:21-22).
16. Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев.
17. А кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, — как пребывает в том любовь Божия?
18. Дети мои! станем любить не словом или языком, но делом и истиною.
Как ненависть к ближнему наиболее отдаляет человека от Бога и сильнее всего делает его общником и сыном диавола, так именно через любовь к ближним христианин наиболее сближается с Христом Богом, усвояя себе богоугодное настроение. Именно Христос Спаситель в Своем Богочеловеческом подвиге явил высочайшую любовь, положив за нас душу или жизнь Свою (ср. Ин. 10:11,15,18; 13:37,38; 15:13 и др.); в силу нравственной солидарности со Христом, обязательной для всех христиан (ср. Флп. 2:5), в силу того, что христиане обрели истинную жизнь только через Христа (выше, ст. 14), для всех христиан обязательна самоотверженная, по примеру Господа, любовь к ближним, готовая положить душу за братьев (ст. 16, ср. Ин. 15:13). Но этому принципиальному величию подвига самоотверженной христианской любви Апостол сейчас (ст. 17) противополагает совершенно иное отношение к ближнему, взятое из отношений житейских, каковы: а) черствая нечувствительность к самым обыденным насущным потребностям ближних, когда человек как бы искусственно притупляет чувствительность своего сердца делая его невосприимчивым к жалости и состраданию (ст. 17), и б) любовь лицемерная, не идущая далее бессодержательных слов мнимого участия (ст. 18). Желая показать всю несовместимость такой ложной любви, такого отношения к ближнему с идеалом истинной самоотверженной любви, Апостол спрашивает: "как пребывает в том (человеке такого настроения) любовь Божия?" (ст. 17).
"Любовь преклонила Господа положить душу Свою за нас; по Его примеру и мы должны полагать душу за братьев. Но как это делается редко, то Апостол, как бы пристыжая верных, начинает с небольшого, убеждает к братолюбию. Он как бы так говорит: что говорить о полагании души за брата, когда мы видим, что не удовлетворяют братьев своих в необходимом для жизни не бедные в средствах — об этих я не говорю, — но владение богатством целого мира? Посему, да постыдятся! Ибо, если затворили сердце в этом малом, и явились недостойными любви Божией: что показали бы, когда бы потребовалось большее — умереть за брата? Потом и еще продолжает обличать тех, которые ограничивают любовь словом и обнаруживают ее только на языке. Станем, говорит, любить не словом или языком, но делом и истиной" (блаж. Феофилакт).
Только искренняя деятельная любовь носит благословение в самой себе, о чем далее и говорит Апостол.
Успокоение сердца в Боге.
19. И вот по чему узнаём, что мы от истины, и успокаиваем пред Ним сердца наши;
20. ибо если сердце наше осуждает нас, то кольми паче Бог, потому что Бог больше сердца нашего и знает всё.
Заключая свою речь о необходимости для христиан деятельной любви к ближним (ст. 17-18), Апостол в этой любви указывает верный признак того, что христиане стоят на пути истины (как и Христос Спаситель в любви указал отличительный признак истинных учеников Его, Ин. 13:35).
"По чему узнаем? По тому, что любим брата не словом, но делом и истиною. Что узнаем? То, что мы от истины. Как узнаем? Так, что говорящий одно, а делающий другое, не соглашающий дела со словом, есть лжец, а не истинен" (блаж. Феофилакт).
Но, кроме очевидного соответствия слова о любви с делом любви, Апостол указывает еще и внутреннее свидетельство нравственного сознания или собственной совести христиан: "успокаиваем пред Ним сердца наши" (ст. 19).
"Это значит: чрез истинность (а истинны мы будем тогда, когда словам нашим будут соответствовать дела) мы успокоим совесть свою. Ибо словом "сердце" он называет совесть. Как же успокоим? Поставив себя в такое положение, чтобы произносить нам слова пред свидетелем Богом; ибо это значат слова: "пред Ним" (блаж. Феофилакт). Но если нравственное поведение наше небезупречно, на наш взгляд, по суду нашей совести, то тем большие недостатки будут найдены в нас всеправедным судом Божиим: "если сердце наше осуждает нас, то кольми паче Бог: потому что Бог больше сердца нашего, и знает все" (ст. 20).
Блаж. Феофилакт так передает смысл этого трудного для понимания стиха: "и если мы во время греха не можем укрываться от совести своей, которая ограниченна, как и человек — существо ограниченное, то тем более не можем укрыться от Бога, беспредельного и вездесущего."
Вера и любовь.
21. Возлюбленные! если сердце наше не осуждает нас, то мы имеем дерзновение к Богу,
22. и, чего ни попросим, получим от Него, потому что соблюдаем заповеди Его и делаем благоугодное пред Ним.
Речь ст. 21, по форме напоминающая противоположное выражение ст. 20, по мысли представляет раскрытие ст. 19: при спокойствии совести, христианин получает не только успокоение духа, но и некоторое "дерзновение" к Богу, т.е. детскую доверчивость, уверенность в благодатной близости к Богу, в Его любви к человеку, и в том, что всякая законная и достойная Бога молитва его будет услышана (ст. 24). При дерзновении, несомненно, получим все, что ни попросим от Него. Почему? Потому что соблюдаем заповеди Его. Ибо кого просят, того весьма много преклоняет к выслушиванию просьбы благопокорность просителей, только бы просили не сомневаясь. А как мы соблюдаем заповеди Его и делаем угодное пред ним, то и будем надеяться, что молитвы наши не будут напрасны.
23. А заповедь Его та, чтобы мы веровали во имя Сына Его Иисуса Христа и любили друг друга, как Он заповедал нам.
24. И кто сохраняет заповеди Его, тот пребывает в Нем, и Он в том. А что Он пребывает в нас, узнаём по духу, который Он дал нам.
Апостол доселе особенно настаивал на исполнении заповеди о братской любви. Но рядом с любовью к ближним и даже прежде нее требуется вера в Бога и в Господа Иисуса Христа, как основание христианской жизни. Это — сокращение всего закона и Евангелия, и Апостол объединяет оба основные требования христианства в одну "заповедь," εντολή (ст. 23): первая половина этой заповеди — о вере в Христа, вторая — о любви друг к другу; вера — основание любви, любовь есть плод или действие веры; с истинной живой верой любовь суща, как свет и тепло с солнцем. Такова вера, действующая любовью, о которой учил и Апостол Павел (Гал. 5:6). Этим совершенно исключаются — как отрицание безусловной необходимости веры при нравственной деятельности (антидогматизм), так и принижение или подавление нравственной деятельности при вере (аморализм).
Верующий в Христа и любящий ближних обитает в Боге и сам становится обителью всей Пресвятой Троицы (ст. 24), по обетованию Самого Спасителя (Ин. 14:16 cл. 17:21,23; 15:7). Залогом же, признаком или свидетельством пребывания в нас Бога является ниспосланный всей Церкви и ниспосылаемый отдельным членам ее Дух Святый с Его благодатными дарованиями (ср. 2:20,27; 4:10,13; 2 Кор. 1:22; Еф. 1:13; 1 Кор. 12:4 и др.). "Целая мысль: вы должны веровать во имя Сына Его Иисуса Христа и любить друг друга истинно, как он заповедал. Ибо соблюдающий заповедь в Нем пребывает, и Он в нем. А что Он пребывает в нас, это мы узнаем по духу или по дарованию, которое Он дал нам" (блаж. Феофилакт). Отсюда Апостол переходит к различению духовных дарований, истинных от ложных и мнимых.
Отличительные признаки Духа Божия и духа антихриста.
1. Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире.
Упомянув (в 3:24) о благодатных дарованиях Святого Духа, присущих христианам, Апостол теперь считает необходимым предостеречь читателей от возможной опасности со стороны злоупотребляющих упомянутыми дарованиями. В первенствующей Церкви было обилие духовных дарований, подаваемых Духом Святым на пользу Церкви (1 Кор. 7:7-11): учительство, пророчество, чудесные исцеления, глоссолалия и др. были проявлениями Божественного Духа в верующих. Но рядом и по подобию с истинным вдохновением от Духа Святого, с истинными учителями и чудотворцами, выступило ложное вдохновение отдуха тьмы — диавола, явились ложные учители, одушевляемые духом антихристианским, которые легко могли прельщать и увлекать за собою нетвердых членов христианской общины. Посему от таких "духов" или "лжепророков" и предостерегает христиан Апостол Иоанн – "присовокупляет признак для различия истинных братьев и ближних, дабы мы, имея в виду это различие, по поводу заповеди о любви не вошли в близкие отношения с лжебратьями, лжеапостолами и лжепророками и тем не причинили себе великого вреда. Ибо, имея общение с ними, как единоправными, мы, во-первых, повредим сами себе, без опасения сообщая учение веры нечестивым и повергая святыню псам, потом повредим тем, которые преданы нам. Ибо любовь наша к лжебратиям, лжепророкам и лжеапостолам многих расположит принимать их за учителей и без осторожности верить их учению, причем они вдадутся в обман из-за нашего обращения с ними" (блаж. Феофилакт).
2. Духа Божия (и духа заблуждения) узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога;
3. а всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста, о котором вы слышали, что он придет и теперь есть уже в мире.
Решительным признаком истинного пророка или учителя христианского Апостол выставляет исповедание им явления Бога во плоти в лице Господа Иисуса Христа: это основной догмат христианства, в прологе Евангелия Иоанна выраженный в словах: Слово стало плотию (Ин. 1:14). Напротив, отвергающий эту основную истину Боговоплощения тем самым показывает, что он не от Бога, а от диавола и антихриста: таковы были, напр., докеты, о которых упоминает святой Ириней Лионский, а также, вероятно, и другие подобные лжеучители такого же антихристианского духа. Антихрист в строгом и тесном смысле слова еще не пришел, но дух антихриста уже во многих лжеучителях действует. "Апостол говорит, что антихрист уже в мире, разумеется, не самолично, а в лице лжепророков, лжеапостолов и еретиков, предваряющих и приготовляющих его пришествие" (Феофилакт). Точнее и ближе определить лжеучение обличаемых затруднительно, но во всяком случае это — не гностические еретические учения II века, а неразвившиеся еще в систему лжеучения I века.
4. Дети! вы от Бога, и победили их; ибо Тот, Кто в вас, больше того, кто в мире.
5. Они от мира, потому и говорят по-мирски, и мир слушает их.
6. Мы от Бога; знающий Бога слушает нас; кто не от Бога, тот не слушает нас. По сему-то узнаём духа истины и духа заблуждения.
В утешение и подкрепление верующих Апостол возвещает им, что победа истинного учения евангельского над лжеучением несомненна (ср. ниже 5:4), так как Дух Божий или Дух Христов, обитающий в верных, безмерно больше того духа cвоеволия, который действует в боговраждебном мире вообще, в особенности же в лжеучителях. Это апостольское утешение верующим вполне соответствует изречению Самого Господа к ученикам в Его прощальной беседе: "дерзайте, ибо Я победил мир" (Ин. 16:33), и подобно этому обетованию Господа, спсобно было внести полное ободрение в сердца христиан. Но пастырская любовь и попечение Апостола обращает и на другую сторону дела. Апостол "дает им еще другой признак для узнания лжепророков, в том, что немало печалило простецов из самых верных. Некоторые из них, естественно, могли скорбеть, видя, что тех многие принимают весьма усердно, а их презирают. Апостол и говорит: не скорбите, если многие вас презирают, а их принимают, ибо подобное стремится к подобному. Они от мира и говорят мирское, т.е., учат плотским пожеланиям, почему и слушателей имеют таких же, т.е. развратные развратных. А мы, будучи от Бога и удалившись от мирских похотей, становимся для них неприятными. Нас же слушает тот, кто живет целомудренно и посему знает Бога и готов слушать нас" (Феофилакт). В последних словах ст. 6 Апостол, суммируя все сказанное о различении духов, "как бы прилагает печать к сказанному" (блаж. Феофилакт).
Любовь Божия и любовь к Богу.
7. Возлюбленные! будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога.
8. Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь.
9. Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него.
10. В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши.
Раскрыв учение об истинном исповедании веры в воплотившегося Сына Божия и указав источник этого исповедания в Боге (ст. 2) в противоположность лжеучению лжепророков и антихристов, Апостол теперь показывает, что и вторая половина Божественной "заповеди" (2:23) — любовь к ближним, способность любить их происходит также от Бога. Уясняя понятие любви, Апостол ставит ее в связь со знанием: подобно тому, как познание чего-либо предполагает некоторое родство познающего с познаваемым, и тем выше в нас расположение и интерес к предмету познания, почему еще древние говорили, что подобное познается подобным, — так подобное явление имеет место и в религиозной жизни, и в религиозном познании. Здесь, где только имеет место истинная любовь, там она образует нечто пришедшее к людям от Бога; кто любит, тому Бог открылся, следовательно, он знает Бога; рожденный от Бога (2:29; 3:9) и будучи чадом Бога (3:1); любящий знает Бога не только верой, но и непосредственным внутренним чувством. Напротив, не любящий ближнего, тем более враждующий с ним (3:15), как человек душевный и не понимающий того, что происходит от Духа Божия (1 Кор. 2:14), неизбежно чужд правильного познания о Боге — потому что Бог есть любовь о Θε'ις αγάπη εστίν (ст. 8). Это — без сомнения, самое полное и самое глубокое определение нравственной природы Бога, и богословие никогда не могло создать более высокого и более отвечающего христианскому понятию о нравственном существе Бога определения, как это определение апостола любви. Святой Григорий Богослов говорит: "Если бы у нас кто спросил: что мы чествуем и чему поклоняемся? Ответ готов: мы чтим любовь. Ибо, по изречению Святого Духа, Бог наш любви есть, и наименование это благоугоднее Богу всякого другого имени." (cл. 23).
Но, возвещая учение о Боге, как о любви, Апостол имеет дело не с отвлеченной доктриной, а с действительным событием величайшей всемирно-исторической важности: с неизмеримым в своем значении событием посольства Богом в мир Единородного Сына Своего и принесенными Им на землю неоцененными благами жизни вечной (ст. 9). В этом именно открылась недомыслимая Любовь Божия к миру и человечеству (ст. 9; ср. 3:16), и особенное величие этой любви видно из того, что она дарована была грешным людям без всякой с их стороны заслуги, напротив, при наличности тяжкой и многоразличной виновности их пред Богом (ст. 10; см. Рим 5:8; 8:32). Таким образом, источник любви заключается не в человеке, а в Боге.
"Как благостью называется потому, что по благости создал мир мысленный и чувственный, так из любви к нам послав Единородного Сына Своего в мир, показал через сие, что Он есть и любовь" (блаж. Феофилакт).
Любовь к ближним.
11. Возлюбленные! если так возлюбил нас Бог, то и мы должны любить друг друга.
12. Бога никто никогда не видел. Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас.
Если таким образом любовь по своему существу происходит от Бога и, следовательно, наша любовь есть пламя от Божественного пламени; если через любовь Божию из врагов сделались детьми Божьими, то любить наших ближних, даже наших врагов (ср. Мф. 18:33), — наш святейший долг (ст. 11). Кроме того, если любовь по сущности своей от Бога, то наша любовь к ближним заменяет нам недостаток непосредственного созерцания Бога. Бог совершенно недоступен чувственному созерцанию, и никто никогда не видел Бога (ст. 12, cл. Ин. 1:18; 6:46) в Его существе (см. 1 Тим. 6:16), лишь в будущей жизни праведники "узрят Его, яко же есть" {1 Ин 3:2; Мф 5:8). Но если любить Бога для нас первейший долг, то возможное наше с Ним общение совершеннейшим образом отражается в нашей любви к ближним: любовь к братьям показывает, что Бог пребывает в нас, и любовь Божия во всей ее полноте и совершенстве имеет в нас свое обитание (ст. 12).
Обязанность христиан любить и исповедать, что Иисус есть Сын Божий.
13. Что мы пребываем в Нем и Он в нас, узнаём из того, что Он дал нам от Духа Своего.
14. И мы видели и свидетельствуем, что Отец послал Сына Спасителем миру.
Благодатное теснейшее общение христиан с Богом, составляющее цель человеческой жизни, есть действительный факт, удостоверяемый непосредственным христианским сознанием: христианин внутренне убежден в действительности обладания им дарованиями Святого Духа (ст. 13). Но корень и этого благодатного общения нашего с Богом и любви нашей к ближним заключайся в событии послания Богом Сына Своего на спасение мира (ст. 14, см. ст. 9), что Апостол от себя и других самовидцев Слова воплощенного и свидетельствует (ср. 1:1,2). Блаж. Феофилакт дает такой перифраз и такое толкование слов Апостола в ст. 11-14: "Говоря о любви к братьям. Апостол в пример любви указал Бога, Который по любви к нам предал Единородного Сына Своего на смерть. Иной, выслушав сие, мог спросить: на каком же основании говоришь ты о предметах невидимых? В ответ на такой вопрос он говорит: я и сам говорю то же, что Бога никто никогда не видел, но из любви друг к другу мы знаем, что Бог есть в нас. И говорит это справедливо, потому что многие невидимые для нас предметы мы познаем из их действий. Например, души никто не видал, но из действий и движений мы убеждаемся, что она в нас есть и действует. Так и любовь Божию к нам мы узнаем через некоторое движение и действие... И сей божественный муж прилично от действия доказывает, что Бог есть в нас. Какое же это действие? Чистая любовь к ближним нашим. Она есть признак нашего пребывания в Нем и Его в нас и потому еще, что Он дал нам от Духа Своего. Ибо чистый рождает чистое и непорочное. И как чрез чистую любовь мы имеем общение с Ним, то отсюда мы, видевшие Его по плоти, познали и свидетельствуем, что Отец послал Его, Спасителя миру." И так, мы и сами видели, и от Единородного, Сущего в недре Отчем (Ин. 1:18), слышали, и из действия — взаимной любви — познаем, что Бог в нас, и дал нам Духа Своего, и мы в общении с Ним."
15. Кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он в Боге.
16. И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем.
Неразрывная связь исповедания веры во Христа и любви к ближним, о чем уже ранее говорил Апостол (3:23), утверждается теперь с особою силою, поскольку самое общение наше с Богом поставляется в причинную зависимость от исповедания Божества Иисуса Христа и Его спасительного дела (ст. 15), причем, конечно, необходимо предполагаются сопутствующие вере дела любви (ср. ст. 12). Ст. 16 суммирует содержание предыдущих стихов со ст. 7-8, причем повторяется и основное положение всей речи Апостола: "Бог есть любовь" (ср. ст. 8). Подводя итог сказанному о существе и происхождении любви христианской, Апостол вместе с тем дает здесь точку опоры для дальнейшего раскрытия истинной сущности любви.
17. Любовь до того совершенства достигает в нас, что мы имеем дерзновение в день суда, потому что поступаем в мире сем, как Он.
18. В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви.
Апостол уясняет вопрос: в чем состоит высшая степень совершенства любви, соединяющей верующих с Богом, и решает этот вопрос в том смысле, что решительным признаком совершенства любви является готовность верующих и любящих безбоязненно предстать в день суда пред страшным судилищем Христовым, — совершенная любовь имеет дерзновение, παρρησίαν, (ср. 2:28; 3:21; 5:14), т.е. уверенность и мужество быть оправданной на суде Христовом. Для этого необходимо, однако, чтобы "мы поступали в мире сем, как Он" (ст. 17).
"Как Он в мире был непорочен и чист..., — так и мы будем в Боге, и Бог в нас. Если Он есть учитель и податель нашей чистоты, то мы должны носить Его в мире чисто и непорочно... Если будем так жить, то будем иметь дерзновение пред Ним и будем свободны от всякого страха" (Феофилакт).
Если отличительный признак совершенной любви составляет дерзновение, то противоположное дерзновению чувство страха не должно иметь места не только в самой любви, но и в той области, в которой она действует: "в любви нет страха, ибо совершенная любовь изгоняет страх," – имеется ввиду страх рабский, возбуждаемый ожиданием наказания и потому заключающий в себе мучение; и "боящийся несовершенен в любви" (ст. 18). Основываясь на словах Давида: "бойтесь Господа, все святые Его..." (Пс 33:30), иные спросят: как теперь Иоанн говорит, что совершенная любовь изгоняет страх? Неужели святые Божии так несовершенны в любви, что им заповедуется бояться? Отвечаем. Страх — двоякого рода. Один — предначинательный, к которому примешивается мучение. Человек, совершивший худые дела, приступает к Богу с боязнью, и приступает для того, чтобы не быть наказанным. Это — страх предначинательный. Другой страх — совершенный. Этот страх свободен от рабской боязни, почему и называется чистым и пребывающим в век века (Пс. 18:10). "Совершенный страх" — это благоговение перед Богом и опасение, как бы чем не огорчить Его.
Неразрывная связь между любовью к Богу и любовью к ближним.
19. Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас.
20. Кто говорит: "я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?
21. И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего.
Устранив несовершенство любви в виде страха (ст. 18), Апостол переходит к заключению своей речи о любви к Богу и ближним во взаимных отношениях этих двух сторон любви, с указанием необходимости обоснования любви к ближним на любви к Богу. Первым предметом любви христианина должен быть Бог (ст. 19), Тот, Кто Своей любовью, проявленной прежде, чем мы узнали Его, и даже тогда, когда мы еще были враждебны Ему (ст. 9-10), возжег в душе нашей пламень истинной любви. Но любовь к Богу, если она действительно существует, должна отражаться в действиях человека и главным образом — в его любви к ближнему; недостаток, а тем более полное отсутствие любви к ближним говорит непременно и о недостатке любви к Богу, о любви лишь мнимой, — так что любовью к ближним может быть измеряема наша любовь к Богу (ст. 20).
"Любовь, очевидно, образуется чрез обращение друг с другом; обращение же предполагает, что человек видит своею брата и по обращению с Ним еще более привязывается к Нему любовью, ибо видение весьма много привлекает к любви. Если же так, то кто ни во что ставит гораздо более влекущее к любви, не любит брата, которого видел, как может быть признан истинным, когда говорит, что любит Бога, Которого не видел, который ни в обращении с ним, ни объемлется никаким чувством" (Феофилакт).
Речь свою Апостол заключает указанием на то, что тесная, неразрывная связь любви к ближним с любовью к Богу, составляет прямую, положительную заповедь Божию (την 'εντολήν αύτοΰ), ст. 21.