Некоторый великий подвижник сказал: «Дол­жно терпеть свои недостатки точно так же, как терпим недостатки других, и снисходить душе своей в ее немощах и несовершенствах. Вместе с этим не должно предаваться нерадению: долж­но заботиться усердно о исправлении и усовер­шенствовании себя».¹⁶⁰

«Не возмущайся, не приходи в недоумение, — сказал некоторый святой отец, — когда увидишь в себе действие какой-либо страсти. Когда вос­станет страсть, подвизайся против нее, старайся обуздать и искоренить ее смирением и молит­вою» (прп. аввы Дорофея, поучение 13, о терпе­нии искушений).

Смущение и недоумение при открывшемся действии страсти служит доказательством, что человек не познал самого себя (там же).

При свете Слова Божия рассмотрим отноше­ние наше к страстям и немощам нашим, чтобы получить правильное понятие о себе и на основании правильного понятия о себе правильно управлять собою.

Человек в беззакониях зачинается, рождает­ся во грехах (Пс. 50:7), следовательно, страсти или греховные недуги души и тела свойственны нашему падшему естеству.

Страсти противоестественны непорочному ес­теству нашему, каким оно было создано; проти­воестественны страсти и естеству обновленному; они естественны падшей природе. Так естествен­ны всякой телесной болезни свойства этой болез­ни; так естественны болезни и смерть нашему телу, утратившему бессмертие и свойства бес­смертия. До падения бессмертие было естествен­но нашему телу — болезни и смерть были неес­тественны.

Страсти — иначе грех, в обширном значении этого слова. Апостол, когда говорит о грехе, жи­вущем в человеке (Рим. 7:14; 17:20), разумеет под словом грех заразу злом всего естества человечес­кого, разумеет страсти. Это состояние называет­ся также состоянием плотским (Рим. 7:14; 8:8) и смертью (Рим. 7:24; 8:2).

Человек до искупления рода нашего Спасите­лем не мог противиться страстям, хотя бы и хо­тел: они насильно увлекали его, они властвовали над ним против воли его. Христианин при посредстве святого Крещения свергает с себя иго страстей; он получает силу и возможность про­тивиться страстям, попирать их (прп. аввы До­рофея, поучение 1, об отвержении мира). Но и искупленному человеку, человеку обновленному, помещенному в духовном раю — в Церкви — предоставлена свобода: по произволу своему он может или противиться страстям и победить их о Господе, или покоряться и поработиться им. Так и в чувственном раю предоставлено было на произвол первозданному человеку или повино­ваться заповеди Божией, или преслушать ее.

Каждое сопротивление, оказанное требованию страсти, ослабляет ее; постоянное сопротивление низлагает ее. Каждое увлечение страстию усили­вает ее, постоянное увлечение страстию порабо­щает страсти увлекающегося ею.

Сопротивление христианина страстям долж­но простираться до распятия плоти со страстъми и похотъми (Гал. 5:24); оно должно про­стираться в избранных духовных борцах до про­лития крови: отдай кровь и приими Дух (4-е из­речение аввы Лонгина. Достопамятные сказа­ния). Только пострадавший плотию преста от греха (1 Петр. 4:1). Это значит: только злостраждущий по телу в вольных или невольных подви­гах способен противостоять греховным пожеланиям плоти, подавить и заглушить их в себе. Тело, упокоеваемое и лелеемое разнообразною негою и угождениями ему, — вместилище страстей.

Пострадавший и распявшийся за нас Бого­человек требует от учеников и последователей Своих, чтобы они подражали Его страданиям, чтобы пожертвовали всем временным для веч­ного, тленным для нетленного, чтобы были уче­никами и последователями Богочеловека самою жизнью.

Необходим подвиг для христианина; но не подвиг освобождает христианина от владычества страстей: освобождает его десница Вышнего, ос­вобождает его благодать Святого Духа.

Обузданием и умерщвлением плоти, трудами благочестия при тщательном соблюдении еван­гельских заповедей доставляется христианину ис­тинное смирение. Истинное смирение заключает­ся в полном самоотвержении, в полной преданно­сти Богу, в непрестанном служении Богу. Такое смирение привлекает в душу Божественную бла­годать. Божественная благодать, осенивши душу, преподает ей духовное ощущение—и страсти, эти ощущения и влечения плотские и греховные, ос­таются праздными (св. Исаак Сирский, Слово 43).

Действие страстей, услаждающее человека плотского, тягостно, мучительно для человека духовного — возбуждает в нем сильнейшее от­вращение. При малейшем появлении или воз­буждении страсти бежит он от нее, как от хищ­ного, лютого зверя, как от убийцы, бежит под покров молитвы, под покров евангельского уче­ния, под покров Божий.

Душа, не возделанная евангельскими запове­дями, и тело, не возделанное трудами благочес­тия, не способны быть храмом Божественной благодати, храмом Святого Духа.

Сущность подвига заключается в исполнении заповедей. Не обуздывающий своего тела труда­ми, постом, бдением, молитвенными стояниями и потому предоставляющий господствовать в себе плотскому мудрованию, питающий и под­держивающий в себе страсти не возможет соделаться исполнителем заповедей.

Смерть, одна смерть вполне освобождает даже святых Божиих от влияния на них греха. Бесстыд­ны страсти: могут восстать они и в лежащем на смертном одре. Даже на смертном одре невоз­можно прекратить бдительности над собою. Поверь бесстрастию тела твоего тогда, когда оно уляжется во гроб.

Страсти, пребывая в христианине, постоянно принуждая его быть на страже, постоянно вы­зывая его на борьбу, содействуют его духовному преуспеянию. Зло, по премудрому устроению Божественного промысла, содействует благому намерением неблагим: сказал это преподобный Макарий Великий (Слово 4, гл. 6).

Жесткий и тяжеловесный жернов стирает зерна пшеницы в муку, пшеницу соделывает спо­собною к печению из нее хлебов. Тяжкая борьба со страстями стирает сердце человека, сминает надменный дух его, заставляет сознаться в состо­янии падения, опытно обнаруживая это состоя­ние, — заставляет сознаться в необходимости искупления, уничтожает надежду на себя, пере­носит всю надежду на Искупителя.

Должно веровать, что в первородном грехе заключается семя всех страстей, что мы родим­ся с наклонностью ко всем видам греха: и пото­му не должно удивляться проявлению и восста­нию ни одной страсти, как чему-нибудь необык­новенному и странному.

По свойствам души и тела, по влиянию об­стоятельств, в одном человеке действует и раз­вивается с особенною силою одна страсть, в другом — другая: в ином заметна особенная наклон­ность к сребролюбию, в другом — к объядению; один увлекается плотским вожделением, дру­гой жаждою суетных почестей. Не увлекающий­ся какою-либо страстью не должен думать, что нет в нем этой страсти: только не было случая к обнаружению ее.

Постоянно должно быть готовым к противо­действию всем страстям. В особенности должно бодрствовать против страсти преобладающей, проявляющейся чаще других страстей, наиболее беспокоящей человека.

Страсти, свойственные падшему естеству, раз­личаются величайшим различием от страстей, усваиваемых произвольно каждым человеком. Сила вторых несравненно значительнее силы первых. Но покаяние как всемогущее врачевство, преподаемое всемогущим врачом — Богом, вра­чует человека, произволяющего употребить за­конно это врачевство, врачует со всею удовлет­ворительностью от всех греховных недугов.

Некоторые страсти служат началом и причи­ною для других страстей; таковы: объядение, нега, развлечения, роскошь, сребролюбие, славолюбие, неверие. Последствия их: сладострастие, печаль, гнев, памятозлобие, зависть, гордость, забвение Бога, оставление добродетельного жительства.

В духовном подвиге должно преимуществен­но вооружаться против начальных страстей: по­следствия их будут уничтожаться сами собою. Отрекшийся от телесных наслаждений, от чело­веческой славы, от любостяжания, от рассеянной жизни не будет предаваться гневу и печали, не обуяет его ни гордость, ни зависть; беспрепят­ственно будет он шествовать по пути заповедей Божиих к спасению, к обширному Богопозна­нию, доступному для одних чистых сердцем.

Вождь всех страстей — неверие. Оно отверза­ет вход в душу и сребролюбию, и честолюбию, и скверным вожделениям, и гневу, и печали, и ис­полнению зол — отчаянию.

Вождь и дверь всех истинных христианских добродетелей — вера.

Страсти живут тайно в людях, проводящих рассеянную, невнимательную жизнь; по большей части они удовлетворяются ими, по большей ча­сти не примечаются ими, по большей части оп­равдываются, — часто признаются за чистейшие, возвышеннейшие добродетели.

Один истинный христианин, постоянно вни­мающий себе, поучающийся в законе Господнем день и ночь, старающийся исполнять евангельс­кие заповеди со всею тщательностью, может уви­деть свои страсти. Чем более он очищается и пре­успевает, тем более страсти обнаруживаются пред ним. Наконец пред взорами ума, исцелен­ного Евангелием, открывается страшная про­пасть падения человеческого. Христианин видит в себе падение человечества, потому что видит свои страсти. Страсти — знамение греховного смертоносного недуга, которым поражено все человечество.

В какое положение приводит христианина зрение страстей своих, своего падения? — при­водит в плач о себе, в плач горький, неутешный. Никакая земная радость не может остановить, прервать этого плача. Одна Божественная благо­дать останавливает его по временам, преподавая плачущему и растерзанному сердцу надежду спа­сения, духовное успокоение и небесное наслаж­дение, истекающие из мира Христова.

В какое положение приводит христианина открывшееся в нем действие страстей? Оно вос­ставляет его к усиленной брани против страстей. Подвижник Христов усугубляет свои молитвы, свой пост, свои бдения, свои коленопреклонения и, показуя умственно бедствия свои Богу, хода­тайствует неизреченным сокрушением и болезнию сердца о помиловании. Аз же, говорит свя­той Давид, внегда они стужаху ми, облачахся во вретище, и смирях постом душу мою, и молит­ва моя в недро мое возвратится. Плача и сетуя тако смиряхся (Пс. 34:13—14).

Чем обнаруживаются страсти? — помыслами, мечтаниями и ощущениями греховными. По­мыслы и мечтания иногда внезапно являются уму, иногда татебным образом подкрадываются к нему; подобно этому возникают и ощущения в сердце и теле. Греховные помыслы, мечтания и ощущения влекут к совершению греха на самом деле, или, по крайней мере, к услаждению и пле­нению греховными помыслами, мечтаниями, ощущениями, к совершению греха в воображе­нии и чувстве.

Подвижник Христов должен отречься не только от совершения греха делом, но и от со­вершения его в воображении и чувстве. Каждая страсть усиливается от услаждения ею, от испол­нения беззаконных требований и представлений ее тайными душевными движениями. Страсть, исполненная на самом деле или насажденная в душу долговременным сочувствием ей и пита­нием ее, получает владычество над человеком. Нужно много времени, нужен кровавый подвиг, нужно особенное Божие милосердие, особенная Божия помощь, чтобы свергнуть иго страсти, принятой произвольно, получившей власть над человеком или от падения человека в смертный грех, или от преступного, произвольного наслаж­дения грехом в сокровенном душевном чертоге, посвященном Христу.

Невозможно, чтобы страсти, живущие внут­ри человека, не обнаруживались в его помышлениях, словах и действиях. Эти обнаружения стра­стей, когда сопровождаются каким бы то ни было увлечением, называются и признаются падения­ми (прп. Нил Сорский называет их мысленны­ми падениями — см. Слово 3) на поприще ис­тинного христианского подвижничества, стремя­щегося к совершенству. Врачуются они немед­ленным покаянием.

Такие падения — неотъемлемая принадлеж­ность ветхости ветхого Адама: человеческого ес­тества, падшего и зараженного грехом. Особли­во новоначальный подвижник не может не ув­лекаться греховными помыслами, мечтаниями и ощущениями; он не может не согрешать гре­ховными помыслами, мечтаниями и ощущени­ями; он не может не согрешать словом и самым делом. Согрешения эти врачуются немедленным покаянием.

Не говорится здесь о падениях в смертные грехи и о произвольно греховной жизни, кото­рая вся — падение: здесь говорится о падениях легких от немощи, называемых грехами прости­тельными, от которых и самые праведники не были вовсе свободны.

Свидетельствует Писание: седмерицею падет праведник, и восстанет покаянием (Притч. 24:16). Соответственно очищению покаянием уменьшаются увлечения, но вместе они делают­ся утонченнее, неприметнее, обольщают и обма­нывают иногда мужей, исполненных Божествен­ной благодати (1 Пар. 21:1). Увлечения эти охра­няют от превозношения, служат причиною сми­рения, удерживают на спасительной пажити по­каяния (прп. Нил Сорский, Слово 3).

Смотря на себя из такого познания себя, дол­жно хранить мир душевный, никак не смущать­ся и не унывать, не приходить в недоумение, ког­да откроется в нас действие страстей. Иногда действие это бывает легким, иногда очень силь­ным. Мужественно воспротивимся страстям.

Не престанут они восставать и нападать на нас до гробовой доски! И мы приготовимся к пожиз­ненному сопротивлению им в твердом убежде­нии, что не можем быть постоянными победи­телями страстей, что по естественной необходи­мости мы должны подвергаться невольным побеждениям, что самые эти побеждения споспе­шествуют преуспеянию, когда поддерживают и усиливают в нас покаяние и рождающееся из него смирение.

Не будем доверять нашим победам над стра­стями, не будем восхищаться этими победами. Страсти, подобно орудующим ими демонам, лу­кавы: они представляются побежденными, чтобы мы превознеслись и чтобы по причине наше­го превозношения победа над нами была удоб­нее и решительнее.

Приготовимся смотреть на наши победы и побеждения одинаково: мужественно, хладнок­ровно, беспристрастно. Увлекся ли ты мечтани­ями греховными, усладился ли греховными по­мыслами, произнес ли праздное, безрассудное слово, употребил ли много пищи, или сделал что другое, подобное этому, — не возмущайся, не малодушествуй, не прилагай вреда ко вреду (старца Серафима, глава 10). Покайся немедлен­но пред Сердцеведцем — Богом, старайся ис­правиться и усовершенствоваться, убедись в не­обходимости строжайшего наблюдения за со­бою, и, сохраняя спокойствие души, с твердо­стью и настойчивостью продолжай духовный путь твой.

Спасение наше — Бог наш, не наши дела. Де­лами веры, то есть исполнением евангельских заповедей, мы доказываем истину нашей веры и верность нашу Богу.

Не обращай внимания на помыслы ложного смирения, которые по увлечении и падении тво­ем внушают тебе, что ты невозвратно прогневал Бога твоего, что Бог отвратил лицо Свое от тебя, оставил, забыл тебя. Познай источник этих помыслов по плодам их. Их плоды: уныние, ослаб­ление в духовном подвиге, а часто и оставление его навсегда или на продолжительное время.

Если человекам доступно познание, что каж­дому подвижнику на продолжительном и мно­готрудном поприще духовного подвига непре­менно предлежат и победы, и побеждения, что невозможно ограниченности, немощи, греховно­сти нашим не выражаться проявлениями: тем более ведает это Создатель наш и установитель подвига — Бог. С милосердием взирает Он на преткновения Своего подвижника, и за велико­душное постоянство и верность готовит ему ве­нец правды, победы, славы.

Вожделенна чистота сердца и тела! Ею зрится Бог (Мф. 5:8). Чистота эта приобретается посто­янным и многотрудным подвигом против нечи­стоты. Для вступления в подвиг против нечисто­ты необходимо, чтобы она открылась пред взо­рами ума. Открывается она помыслами, мечта­ниями, ощущеньями плотскими. Никогда не бо­ровшийся против нечистоты, не ведающий ее, признающий себя чистым находится в самом опасном самообольщении, способен неожидан­но для себя и внезапно низвергнуться в пропасть смертных согрешений: нечистота есть неотъем­лемая принадлежность падшего естества, а чистота — дар благодати Божией, привлекаемый правильным трудом человека к очищению себя.

Величайшая разница — согрешать намерен­но, по расположению к греху, и согрешать по увлечению и немощи, при расположении благоугождать Богу. Величайшая разница — проводить греховную жизнь, проводить жизнь, удовлетво­ряя всем пожеланиям, всем страстям своим, и претыкаться по причине немощи, ограниченно­сти, по причине греховной заразы, шествуя по пути Божию.

Опасно преждевременное бесстрастие! опас­но преждевременное получение наслаждения Божественною благодатию. Дары сверхъесте­ственные могут погубить подвижника, не научен­ного немощи своей падениями, неопытного в жизни, неискусного в борьбе с греховными по­мыслами, не ознакомленного подробно с лукав­ством и злобою демонов, с удобоизменяемостию человеческого естества. Человек свободен в избра­нии добра и зла; хотя бы этот человек и был сосу­дом Божественной благодати, он может злоупот­ребить самою благодатию Божиею. По причине ее он может превознестись над ближними; по причине ее он может подвергнуться самонаде­янности. Последствием самонадеянности обык­новенно бывает нерадение, ослабление в подвиге, оставление его. Вслед за нерадением внезап­но, неистово восстают плотские вожделения в душе и теле освященных, увлекают, подобно бур­ному потоку, низвергают в пропасть блудных поползновении, часто в самую смерть душевную. Человеколюбец — Бог, иже всем человекам хощет спастися, и в разум истины приити (1 Тим 2:1), попустил служителям Своим, попустил воз­любленным Своим на все время земного стран­ствования их борьбу с внешними и внутренни­ми скорбями. Борьба со страстями и страдания, прозябающие из этой борьбы, несравненно тя­гостнее всех искушений извне. Томление и под­виг, в которые возводится христианин невиди­мою, внутреннею борьбою, восходит значением своим к подвигу мучеников. Дай кровь и приими Духа, повторяем изречение отцов, ознако­мившихся опытно с этою борьбою. Иго такого подвига несут одни тщательные исполнители за­поведей Евангелия, одни истинные служители Христа. «Исполнение заповедей научает челове­ка его немощи», — сказал преподобный Симеон (Главы богословские и деятельные, гл. 4, Добро­толюбие, ч. 1). На познании и сознании немощи зиждется все здание спасения.

Странный ход дела для поверхностного взгля­да! «Исполнение заповедей научает человека его немощи». Но это — слова опыта.

Только при тщательном исполнении запове­дей Христовых человек может увидеть множество страстей своих; только при тщательном исполне­нии заповедей Христовых человек может убедить­ся в совершенном бессилии ветхого Адама для деятельности нового, в справедливости определе­ния, произнесенного духовным законом, опреде­ления, что этот закон может быть исполнен един­ственно щедротами Христовыми (преподобный Марк Подвижник, о Законе Духовном, гл. 32).

Во всемогущей деснице Промысла самый грех, живущий внутри человека, объявший все суще­ство его, объявший все члены души и тела, содей­ствует его преуспеянию, если этот человек — ис­тинный христианин.

Нищета духовная, сознание своего падения, сознание необходимости в Искупителе, стрем­ление всем существом к исповеданию искупив­шего нас Сына Божия и Бога, Господа нашего Иисуса Христа — плоды борьбы со страстями. Эти плоды — залог вечного блаженства..

Нищета духовная, падение человечества, жи­вое исповедание Искупителя неизвестны сыну века сего. Он работает страстям, признает в себе обилие достоинств, видит добродетели — и или ничего не ожидает на небе, не помышляя никогда о небе, или ожидает там наград, как долга, ожидает по причине глубокого неведения о един­ственной добродетели, награждаемой на небе. Добродетель эта — христианство.

Раб Божий, исполняя евангельские заповеди, более и более открывает в себе страсти и в то время, как благодать Святого Духа образует в нем блаженные духовные состояния, нищету духа, плач, кротость, милость, целомудрие, духовный разум, он признает себя грешником из грешни­ков, не сделавшим никакого добра, виновным в бесчисленных согрешениях, достойным вечной муки в геенне огненной за непрестанное нару­шение заповедей Божиих.

Святые отцы, видя в себе прозябающим плод духовный от борьбы со страстями, не желали прекращения этой борьбы; они желали претер­певать в ней доблественно, великодушно (прп. авва Дорофей, поучение 13-е). Блаженные! они не искали другого совершенства, кроме совер­шенства в смирении; они не искали обрести на­дежду спасения в чем-либо своем, искали обрес­ти ее во Христе. Где нет смирения, там нет хрис­тианских добродетелей, а где истинное смире­ние, там все добродетели во всей полноте их; там — Христос; там страсти и орудующий ими враг диавол ничтоже успеют на служителя Христова, и сын беззакония, грех, не приложит озлобити его (Пс. 88:23).

Последуем стопам отцов — и достигнем в при­стань вечного блаженства. Аминь.

О евангельских блаженствах159

Отношение христианина к страстям его

Об истинном и ложном смиренномудрии