Введение
Мы уже отметили условность выделения времени русских патриархов в особый период. Но, с другой стороны, мы признали и то объективное основание, которое продиктовало старым историкам русской церкви видеть в патриаршем времени новую главу истории, поскольку после Смуты вся русская государственность и культура обновились и двинулись навстречу неизбежным реформам всей русской жизни в ее синтезе с Западом.
Мечта о русском патриаршестве неизбежно возникла в половине ХV в., в момент осознания русской церковью собственной роли во вселенской миссии Православия, перешедшей к ней после падения Церьграда. И один из идеологов этой миссии, посольский толмач Димитрий Герасимов, автор "Повести о белом клобуке," в своем поэтическом прогнозе пророчески предвидит и предсказывает русское патриаршество: "И патриаршеский великий чин от царствующего сего града такожде дан будет рустей земли во времена своя и страна та наречется светлая Россия, Богу тако изволившу прославити тацеми благодарении русскую землю, исполнити православия величество и честнейшу сотворити паче первых сих." В таком самодовлеющем, в сущности, автокефально-патриаршем самосознании московская церковь и начала тогда свою историю, разорвав с греками. Что разрыв был полным, на это есть много указаний. Припомним здесь решительные слова вел. кн. Василия III Ивановича в письме к архиепископу новгородскому Ионе по поводу претензий КП патриарха Дионисия в 1469 г. о насильственной отдаче русской церкви под власть бывшего униата, митрополита западно-русского Григория: "да того ми посла патреарша, ни Григореева, и в землю свою впущать не велеть: не требую его, ни его благословенья, ни его неблагословенья, имеем его от себя, самого того патреярха, чюжа и отреченна и его посла и того окаанного Григорья: тебе бы, нашему богомольцу, ведомо было" (Рус. Ист. Библ. т. VI № 100, с. 59). Слова эти были ответом на заявления патриарха Дионисия о незаконности московских митрополитов, потому что они "ставятся собою самочинно и бесчинно," т. е. без благословения КПля. Но заносчивость КП не могла быть поддержана всем греческим Востоком, ибо положение глубоко изменилось с падением КПля, как государственной опоры Православия. На место Цареграда встала царская и богатая Москва. Обнищавший православный Восток решительно к ней потянулся. И Москва использовала эту тягу с целью ликвидации канонической шероховатости, возникшей между ней и вселенской патриархией. Не только иноки Св. Горы и ее славянских монастырей пренебрегали фактом формального разрыва между Москвой и КПлем и смело обращались за милостыней в Москву, рассыпая комплименты московскому царю и русскому Православию, но даже и Патриархи Иерусалимские и Антиохийские делали то же самое и готовы были от себя давать прямые формальные заявления о беспорочности московского Православия и православности московского царства. Так еще в 1464 г., при митр. московском Феодосии, Иерусалимский патриарх Иоаким собирался приехать в Москву, по выражению митр. Феодосия, "хотя нам по свышней ему силе благодати св. Духа дати свое благословение от руки своея." При этом митрополит Феодосий, критически кивая на Цареград, прибавляет, что Сионский храм Патриарха Святой Земли "всем церквам глава и мати сущи всему Православию." Известный канонист проф. А. С. Павлов доказал, что это Иоакиму Иерусалимскому принадлежит изданная в I т. Акт. Ист. грамота какого-то патриарха русскому велик. князю с благословением и такой формулой: "имеет наше смирение господарство твое прощено во всем церковном запрещении." Таким обходным путем, де факто и де юре КПльское запрещение на русскую церковь постепенно сводилось на нет. Смиряемый угнетением и обнищанием Восток должен был признавать и исповедывать православие московского царства и его иерархии. В 1517 г. игумен Синайской обители Даниил величает московского князя полным титулом греческих василевсов: "самодержавным, боговенчанным, величайшим, святым царем всея Руси." Даже сами КПльские патриархи непоследовательно забывают о своем отлучении. КПльский Патриарх Феолипт в 1516-17 гг. пишет московскому митрополиту Варлааму на адресе: "Всесвященному митрополиту московскому и всея Руси, нам же государю и владыке набожнейшему." Московские цари не оставались пассивными, но и прямо добивались окончательного и формального признания со стороны вселенских патриархов и автокефалии своей церкви и законности совершенного в лице Ивана IV царского венчания. У канонически-совестливых москвичей было сомнение, что это венчание было все-таки совершено митрополитом, а не патриархом, как было в Византии. И вот, когда в 1556 году пришел в Москву от КП патриарха Дионисия за милостыней Иоасаф митр. Евгриппский, то царь Иван IV захотел получить, пользуясь этим случаем, от самого КП патриарха, кроме его комплиментов "святому царству," еще и формальное подтверждение бывшей коронации. При виде этой трогательной скромности, греческий иерарх, вероятно, не без лукавой улыбки написал в Москву в ответ, что венчание на царство, совершенное митрополитом Макарием, "не крепоствует," что по закону не могут совершать его не только митрополит, но и другие патриархи, кроме Римского и Константинопольского; поэтому патриарх посылает в Москву своего особого экзарха-митрополита, "да совершит он божественное таинство и благословит государя-царя как бы от лица Патриарха, имея власть творить всякое начало священства невозбранно, как экзарх патриарший истинный и соборный." Но на это уничижение московский царь не пошел и отослал в 1557 г. вместе с экзархом Иоасафом в КП своего посла, архимандрита Феодорита (просветителя лопарей), с богатой милостыней и настойчивым ходатайством простого признания. В результате, после некоторых проволочек, уже преемник Дионисия, Иоасаф II, в 1562 г. прислал соборную грамоту, которая разрешает царю Ивану Грозному "быти и зватися царем законно и благочестно"; "царем и государем православных христиан всей вселенной от востока до запада и до океана" с поминанием его на востоке в святых дептихах: "да будеши ты между царями как равноапостольный и славный Константин." Так бедность и милостыня сделали свое дело: засыпали канонический ров между Цареградом и Москвой, формально длившийся 83 года (1479-1562 г.). И вершители судеб московской политики во благовремении подняли вопрос о провозглашении Москвы патриархатом по всей законной форме через самих восточных патриархов.| ПАТРИАРШИЙ ПЕРИОД (1586-1700). | Учреждение Патриаршества |