Император Александр I, как и его отец, относился к монашеству благосклонно, в особенности в последние годы своего царствования, когда он посещал монастыри и схимников. Особенно известно посещение имп. Александром Валаамской обители в августе 1819 г. Государь редко отказывал монастырям в просьбе ο пособиях. Многие обители успели при нем поправиться после разгрома их во второй половине XVIII в. и обстроиться почти заново. Весьма важное значение для материального обеспечения монастырей имело дозволение им - в 1805 и 1810 годах - приобретать с Высочайшего разрешения в собственность незаселенные земли.

   В царствование имп. Николая I положение монастырей еще улучшилось. В 1835 и 1838 гг. обителям на содержание их положено было отвести земельные и лесные участки от 50 до 150 десятин из казенных земель и дач. Вследствие этих отводов, а также покупок и пожертвований многие монастыри успели обзавестись довольно значительными земельными владениями. В 1842 г. графиня Анна Орлова, почитательница архим. Фотия, пожертвовала по 5000 р. на 340 монастырей. Кроме того, она особо обогащала монастыри: Юрьевский, Соловецкий и Почаевский. Были и другие крупные благотворители. С 1859 г., как указывалось, помогало монастырям особое общество.

   В 1802 г. был восстановлен по просьбе вологодских граждан, древний Спасо-Каменный мон., закрытый в 1775 г. после сильного пожара. В 1803 г. в Черниговской епархии открыт Максаковский мон., упраздненный в 1788 г.; он передан был единоверцам. Как упоминалось (стр. 623), восстановлены были и другие обители.

   В 1828 г. был восстановлен Успенский Дивногорский мон. в Воронежской епархии, закрытый в 1786 г. В 1844 г. был восстановлен, по просьбе благочестивой Т. Б. Потемкиной, Успенский Святогорский мон. в Харьковской епархии, основанный в XV в. и упраздненный в 1787 г. В 1850 г. восстановлена была древняя Нило-Сорская пустынь в новгородской епархии, едва не закрытая в 1786 г. и остававшаяся приписной к Кирилло-Белозерскому мон. В 1884 г. был восстановлен древний Межигорский мон. обращенный в 1894 г. в женский.

   Имп. Николай I в 1833 г. вызвал к себе игумена Игнатия, пользовавшегося его покровительством во время обучения в Николаевском инженерном училище. "Ты мне нравишься, как и прежде - сказал он ему, - ты у меня в долгу за воспитание, которое я тебе дал, и за мою любовь к тебе; ты не хотел служить мне там, где я предполагал тебя поставить, а избрал путь по своему произволу; уплати же мне на нем долг твой. Я тебе даю Сергиеву пустынь, хочу, чтобы ты жил в ней и сделал из нее монастырь, который в глазах столицы был бы образцом монастырей." Пустынь была основана в 1734 г. в 17 верстах от Петербурга. В ней находилась чудотворная икона преп. Сергия Радонежского.

   Дворянин вологодской губ., Димитрий Брянчанинов, род. в 1807 г.; он, по окончании училища, три года прослужил офицером и по болезни вышел в отставку. С детства глубоко религиозный, он давно стремился к иночеству. Первыми местами его подвигов были Александро-Свирский мон., Площанская и Оптина пустыни. В 1831 г. Димитрий принял постриг с именем Игнатия и рукоположен в иеромонахи. В 1832 г. он был назначен строителем Пелыпемского Лопотова мон. в вологодской епархии, где, за возобновление и благоустройство его, возведен вскоре в сан игумена. Государь не ошибся в своем выборе. Архим. Игнатий, управляя почти 24 года Сергиевой пустынью, много потрудился для устройства обители, возведенной потом в первоклассную. Им воздвигнуты три храма и несколько строений. По его же почину, по обеим сторонам строившегося при нем Троицкого собора, на так называемом поясе, изображены все святые, прославленные Российскою Церковью, начиная с княгини Ольги и кончая святителями Иннокентием, Митрофаном и Тихоном. С 1838 г. архим. Игнатий состоял благочинным всех монастырей с. петербургской епархии. В 1857 г. он был хиротонисан во епископа кавказского и черноморского. С большим вниманием относился епископ Игнатий к духовенству и особенно к нравственному воспитанию духовного юношества в училище и семинарии. В 1861 г. он, по расстроенному здоровью, уволен на покой и до кончины своей в 1867 г. жил в Николо-Бабаевском мон., Костромской епархии.

   Краса русского православного иночества, он был деятельным учителем монахов не только в своих аскетически-богословских сочинениях," - пишет К. Здравомыслов, но и во всей жизни своей представлял дивную картину самоотвержения, борьбы человека со страстями, скорбями, болезнями, картину жизни строго иноческой, аскетической. Живя на покое, преосвященный Игнатий занимался составлением аскетических сочинений, пересмотром и приготовлением к печати статей, писанных им в разное время. Сочинения его - "Аскетические опыты," "Аскетическая проповедь," "Приношение современному монашеству - правила наружного поведения для новоначальных иноков и советы относительно иноческого душевного делания," "Отечник," "Слово ο смерти" и др. выдержали несколько изданий" ("Прав. Бог. Энц.").

   Преемником еп. Игнатия в Сергиевой пустыни был архим. Игнатий. Он родился в 1811 г. в деревне Шишкине, Ярославской губ., служил у купцов в С. Петербурге. Встреча с архим. Игнатием побудила Ивана Малышева уйти в 1833 г. в его обитель. Архим. Игнатий, обнаружив у него выдающийся художественный талант, отправил юного послушника учиться живописи в Академии Художеств. Впоследствии им был расписан почти весь иконостас и написаны другие образа в монастырском Троицком соборе, сооружение которого происходило под его непосредственным наблюдением. В 1858 г. он был посвящен в архимандриты и назначен настоятелем пустыни. В 1859 г. состоялось освящение собора. Был он некоторое время благочинным монастырей петербургской епархии. Архим. Игнатий пользовался исключительным уважением и расположением имп. Александра III, императриц Александры Феодоровны и Марии Александровны. Помощниками в духовном окормлении братии были родные его братья, отцы Платон и Макарий. Архим. Игнатий вел подвижническую жизнь, обладал даром прозорливости; духовно близок был с о. Иоанном Кронштадтским, напутствовавшим его при переходе в 1898 г. в вечность. При рассмотрении проектов построения храма Воскресения на крови в Петербурге был одобрен Академией и утвержден имп. Александром III проект архим. Игнатия.

Современником владыки Игнатия был епископ Феофан, из своего позднейшего затвора в Вышенской обители поддерживавший тысячи людей в их духовной жизни, обличавший пороки и предвещавший опасности, грозящие России. Сын сельского священника Орловской епархии, Георгий Говоров, родился в 1815 г. Обучался он в Киевской Академии, приняв постриг еще до окончания курса. Окончив курс магистром, он последовательно был исп. должность ректора киево-софийских дух. училищ, ректором новгородской семинарии, профессором и помощником инспектора Петербургской Академии. Был он затем членом духовной миссии в Иерусалиме, ректором олонецкой семинарии, настоятелем посольской церкви в Константинополе, ректором петербургской академии, с поручением наблюдать за преподаванием Закона Божия в светских учебных заведениях столицы. В 1859 г. архим. Феофан был поставлен епископом тамбовским, в 1863 г. переведен во Владимир. Владыка много ездил по епархии, всем сердцем жил с пасомыми, был замечательным проповедником. С детства его более всего привлекал Святитель Тихон, пример которого и побудил его оставить епархию и стать духовным кормильцем всего русского народа. В 1866 г. он удалился в Успенскую Вышенскую пустынь, тамбовской епархии. С 1872 г. до самой кончины его в 1894 г. он пребывал в полном затворе.

"В свободное от молитвы время святитель-подвижник Предавался богомыслию, и плодом его вдохновенных созерцаний явились его духовно-литературные труды ... Все, что писал Вышенский затворник, извлечено было из пережитого им духовного подвига и запечатлено самобытною свежестью и глубокой жизненностью. Полные духовно-благодатного помазания, писания святителя Феофана не только побуждают христианина грешника к покаянию, исправлению и благодатному обновлению жизни во Христе, но и ведут к действительному примирению с Богом, с людьми и с своею совестью, указывая самые надежные, Богом дарованные, средства к достижению всего этого. Считая необходимым на ряду с духовным занятием иметь "какое-либо нехлопотливое рукоделье," святитель Феофан в короткие промежутки между молитвой и умственными трудами занимался иконописью, резьбой по дереву, токарным, столярным и переплетным мастерствами. Иногда он летом, в ясную погоду по вечерам, любил производить наблюдения над небесными светилами посредством телескопа. Глубоко сострадая неимущим, Святитель Феофан всю свою архиерейскую пенсию рассылал вдовам, сиротам, и прочим нуждающимся (оставляя себе лишь небольшую часть для покупки любимых книг); особенно много благотворений делалось им пред праздниками Рождества Христова и Пасхи. Еще обширнее были его дела милости духовной, состоявшей в его громадной переписке, которой он посвящал немало времени. Ежедневно со всех концов России поступали к нему, иногда сразу в количестве нескольких десятков, письма с выражением духовных и телесных скорбей, и ни одно из них не оставлялось им без ответа. Из тиши своего затвора, всегда зорко следя за всеми явлениями церковной и общественной жизни, он горячо вооружался по поводу уклонений ее от истинного пути,, а в своих письмах ревностно изобличал заблуждения современных ему пашковцев, ирвингиан и толстовцев, побуждая и других противопоставлять им "духовное воинство." Всего в настоящее время имеется в печати десять книг собрания писем святителя Феофана, представляющих истинное духовное сокровище. Вообще в лице святителя Феофана, посвятившего всю свою жизнь служению спасения ближних, мы имеем, как писал ο нем Высокопреосвященный Никандр, архиеп. Виленский (Владыка Никандр Молчанов, архиеп. Литовский и Виленский, 1852-1910, магистр богословия, быв. ректором Петербургской дух. академии), общего христианского учителя при его безмолвии, общественного деятеля - в затворе, церковного проповедника, всюду слышимого, хотя и не являвшегося в последнее время на церковной кафедре; миссионера - обличителя сектантских заблуждений, хотя и не вступавшего на поприще открытой миссионерской деятельности; яркого светильника учения Христова для народа православного, хотя и укрывшегося от взоров народных; никакого почти достатка материального не имевшего, но всех богатившего и богатящего духовным достоянием учения своего; не искавшего временной земной славы, но прославленного теперь и людьми, и наукою, и целыми учреждениями. И русский православный народ глубоко почитает память святителя-затворника, молясь об упокоении его души и возжигая свечи у его гробницы с молитвенными прошениями к нему ο помощи в Своих нуждах" (С. Β. Булгаков. Настольная книга для священно церковнослужителей. Изд. III. Киев. 1913).

В царствование имп. Александра II, при освобождении в 1861 г. крестьян от крепостной зависимости, монастырям, в замен прежней казенной прислуги, было ассигновано до 168200 руб. на наем таковой. Постепенно увеличивались штатные суммы на содержание обителей; к 1890 г. они возросли до 425.000 р.

В 1876 г. братство афонского Пантелеймонова (Руссика) мон. задумало устроить обитель на Кавказе на месте погребения Ап. Симона Кананита и послало туда иноков, которым удалось для этого получить в дар монастырю 427 десятин земли в Абхазии, в 25 в. от Сухума, на берегу Черного моря. В 1876 г. для руководства работами был послан иером. Иерон (Васильев). Крестьянин костромской губ., род. ок. 1830 г., образования домашнего, он с 1862 г. был послушником Пантелеймонова мон. Наделенный от природы большими способностями, сильным умом, неутомимою энергией и великими силами души, будучи иноком-подвижником, о. Иерон выработал из себя опытного архитектора и художника-инженера. Он решительно занялся постройкой зданий. Вспыхнувшая вскоре война с Турцией повлекла разграбление и сожжение устроенного им. По окончании войны иг. Иерон вскоре восстановил монастырь. В 1879 году освящена была новая церковь. В 1889 г. он поставлен был архимандритом. Им восстановлен древний храм во имя св. Ап. Симона Кананита. Архим. Иерон создал большое монастырское хозяйство - фруктовые сады, виноградники, водопровод, электрическое освещение и пр.

В XIX в. штатных монастырей (с определенным содержанием от казны) учреждалось немного, но общее число их сильно возросло. Имело в этом отношении значение присоединение Грузии и Бесарабии и обращение униатских монастырей - в православные. Всего более содействовало увеличению монастырей учреждение т. н. женских общин. Последние начали создаваться с издания штатов 1764 г. и состояли из сестер, исполнявших монастырские правила, но без пострижения, в роде послушниц и белиц. В эту страшную эпоху для монастырей многие послушницы и белицы остались на произвол судьбы, после закрытия невошедших в штаты женских обителей и перевода их монахинь в штатные монастыри. Они оставались жить на прежних местах или селились при церквах, содержались милостынею от окрестных жителей. Последним они служили уходом за больными, обучением детей и пр. Постепенно в разных местах стали возникать и другие общины с целью давать приют женщинам, посвящающим себя Богу без пострижения, для служения ближним при общинных больницах, приютах, училищах и пр. Многие общины потом сделались настоящими женскими монастырями. Из 127 общин, возникших до 1890 г., до 78 преобразованы в общежительные обители. Число их потом все возрастало. Некоторые из них, образовавшиеся в раскольничьих местностях или среди инородцев и иноверцев Западного края, имели особенно важное значение, быв благотворными источниками просветительного и нравственного влияния на обширные округи. Таковым был напр., известный Богородицкий Леснинский мон., основанный в 1889 г. из существовавшей с 1884 г. женской общины. Находился он в посаде Лесно в 12 в. от г. Янова и состоял сначала в Холмеко-Варшавской епархии, а затем самостоятельной Холмской. Община создалась для ограждения местного православного населения от латино-польской пропаганды. При монастыре имелась школа с большим интернатом для детей, в котором их обучали разным прикладным знаниям. Настоятельницей монастыря состояла матушка Екатерина (гр. Ефимовская; Во время первой мировой войны монастырь эвакуирован был в Шабский Вознесенский м. в Бесарабии, оттуда - в Хоповский мон. в Югославии, позже - в Фуркэ, вблизи Парижа).

В 1881 г. право открытия новых обителей и общин предоставлено было Свят. Синоду, без испрашивания на то Высочайшего разрешения, если при этом не встречалось надобности в назначении казенных средств. В 1893 г. Κ. Π. Победоносцев испросил Высочайшее повеление ο предоставлении обер-прокурору права увеличивать, сверх существующих штатов, число монашествующих в таких монастырях, где на это имелись местные монастырские средства.

Всех монастырей, пустыней, скитов и женских общин (не считая немногочисленных приписных монастырей, в которых жили несколько монахов для отправления богослужений) существовало к 1 июля 1896 г. 789 (в число это входили 15 единоверческих), из них 495 мужских, в том числе лавры: Успенская Киевская, Троицкая Сергиева Московская, Александро-Невская Петербургская и Успенская Почаевская, 64 архиерейских дома, 7 ставропигиальных. За всю историю России наибольшее число монастырей основано в XIX столетии - 241. Ранее более всего основано было в XVII столетии - 145. (Энцикл. Словарь. Монашество).

Ставропигиальные монастыри, состоявшие в непосредственном ведомстве Св. Синода: Новоспасский, Симонов, Донской и Заиконоспасский в Москве, Вознесенский (Новый Иерусалим), Спасояковлевский в Ростове и Соловецкий.

По данным всеподданнейшего доклада обер-прокурора Св. Синода, к началу 1908 г. состояло: в мужских монастырях - 9317 монашествующих и 8266 послушников, в женских монастырях и общинах - 12625 монашествующих и 40275 белиц. (С. В. Булгаков. 1913).

Как и конец XVIII в. (стр. 627-34), начало XIX в. было временем возрождения и нравственного подъема русского монашества. Всходили добрые семена, посеянные архим. Паисием (Величковским). Проявлялось все больше то, что порождено было монахолюбивой деятельностью митрополитов новгородского и петербургского Гавриила и московского Платона. В 1802 г. скончался игумен Феодосий (Маслов), ученик Паисиев, управлявший с 1779 г. древней (начало XV в). Молченской Софрониевой Рождество Богородицкой Печерской пустынью в курской еп. Им введен был в ней устав по чиноположению св. Афона. В Сарове закончил в 1809 г. свою подвижническую жизнь игумен Валаамский Назарий (Кондратьев), вернувшийся за пять лет до преставления в родную обитель. Под его руководством в тамбовской и нижегородской губерниях образовался ряд женских обителей. После него осталось "Старческое наставление" для монашествующих.

Известными учениками Паисиевыми были: старец Адриан, вызванный митр. Гавриилом из Брынских лесов для настоятельствования в Коневецком мон. (†1812 г.); Клеопа, строитель Введенской Островской пуст. владимирской еп.; схимонах Афанасий (Захаров) б. гусарский ротмистр, в пустынях Успенской Флорищевой владимирской еп. и Богородицкой Площанской орловской еп. (†1823 г.); схимонах Феодор, помогавший некогда Паисию в его переводах в Нямецкой обители, проживший около 20 лет в молдавских монастырях, в России же живший в разных монастырях и везде претерпевавший гонения за то, что принимал других монахов "на откровение помыслов," т. е. за старчество, которое еще неизвестно было даже на Валааме (†1822 г. в Свирской обители); строитель Иоанно-Предтеченской Белобережской пуст. орловской еп. Василий, умерший в 1831 г. в Площанской пуст.; архим. Феофан (Соколов), управлявший 36 лет древним Кирилловым Новоозерским мон., скончавшийся в 1832 г. благочинным нескольких монастырей. Он особенно заботился ο Горицкой обители, во главе которой была благочестивая и опытная игуменья Маврикия. Все они заботились исполнять заветы своего великого учителя, кто же из них стоял во главе обителей, вводить в оных духовное подвижничество архим. Паисия.

Духовною дочерью архим. Феофана была будущая игуменья Феофания (Готовцева), урожденная Щулепникова, дворянка костромской губ. (1787-1866). Воспитанница Екатерининского института в С. Петербурге, любимица имп. Марии Феодоровны, она потеряла мужа, выступившего в 1809 г. в поход через шесть недель после брака и вскоре убитого в сражении со шведами. Духовную поддержку оказал ей о. Феофан. В 1818 г. она приняла постриг в Горицком мон., где проходила послушания под руководством игуменьи Маврикии. Примеру ее последовали сестра и три родственницы. С 1845 г. мать Феофания была назначена игуменьей восстановленной имп. Николаем I обители, основанной имп. Елисаветой в столице и обращенной имп. Екатериной в общество благородных девиц (Смольный монастырь). Выбрана она была митр. Антонием, который хорошо знал ее. В 1849 г., по воле государя, началось сооружение в С. Петербурге Воскресенского Новодевичьего мон. Имп. Николай I говорил иг. Феофании: "Я сам буду вашим архитектором." К 1861 г. монастырь был сооружен; через пять лет иг. Феофания скончалась.

Крепко держалось в Валаамском мон. истинное монашество, укрепленное игуменом Назарием. Особым благочестием выделились в XIX столетии строитель Иоанафан, строитель и благоустроитель обители, игумен Дамаскин (†1881 г.), схимонах Иоанн (1810-94), рясофорный монах Феодор (†1838), монах Вениамин и схимонах Агапий, скончавшийся в 1905 г. Недалеко от Коневского скита, с церковью во имя иконы Коневской Божией Матери, находилась пустынька иг. Дамаскина. Она была местом обитания подвижника; в ней находились четыре маленькие кельи, в одной из которых стоял деревянный неокрашенный гроб, в котором строгий пустынножитель, для памяти смертной, полагал на краткие отдохновения многотрудное тело свое (С. В. Булгаков).

Инок Валаамский Герман прославил себя подвижническим житием и миссионерством. Происходя из серпуховских купцов, он 16 лет вступил в Сергиеву пустынь (под Петербургом); через пять лет, получив чудесное исцеление от Пресвятой Богородицы, перешел на Валаам. Там он привязался душой к иг. Назарию, благословившему его жить в глухом лесу, дозволив по праздникам петь на клиросе. Он был выбран мудрым игуменом в числе нескольких иноков, отправленных в 1793 г. митр. Гавриилом на Аляску (см. стр. 648). Более сорока лет подвизался он близ о-ва Кадьяка на небольшом и живописном острове Еловом, названном им "Новым Валаамом." Сурова была его жизнь. "Он таскал для топлива большие деревья, которые могли бы снести только четверо, возделывал огород, принося для удобрения его в громадном коробе морскую капусту; на зиму делал запасы грибов и соли, добывая ее из морской воды. Все добытое он употреблял на пищу, одежду и книги для своих воспитанников-сирот," пишет Е. Поселянин. Скудно было его питание. Постель состояла из узкой доски с изголовьем из кирпичей; одеяла не было. Тело свое, изнуренное бдением,, сокрушал он 15-фунтовыми веригами, найденными после его преставления в 1837 г., на 81 году жизни. Алеуты часто приходили к нему. Он помогал им, разбирал их неприятности, мирил. Особенное самоотвержение проявил он во время повальной язвы в тех местах. Для просвещения алеутов о. Герман устроил жилище для сирот и учил их Закону Божию и церковному пению. Увлекательны были беседы, которые он вел после богослужений. При жизни и после кончины он проявил себя чудесами. ("Русские подвижники XIX века.").

Справедливо наименование монахолюбцем благочестивого митрополита киевского Филарета (Амфитеатрова). Столь многим обязана ему Оптина пустынь, в бытность его епископом калужским (1819-25). В Киеве, в течение 30 лет, он чувствовал себя, как в родной стихии, среди братии Печерской Лавры, Выдубецкого мон., Голосеевской и Китаевской пустынь. Древняя обитель достигла при нем высшей степени благоустройства. Митрополит сам стал в ряды иноков, как простой, только старший, брат, называя себя "непотребным служкой Пресвятой Владычицы и св. Первоначальников обители сия." Другом его и духовным отцом был лаврский духовник иеросхимонах Парфений (1790-1855), которого он немногим пережил. Парфений, в миру Петр Краенопевцев, сын причетника тульской еп., еще в юношеские годы имел необыкновенные видения. Не закончив семинарию, он ушел в Лавру, где первыми наставниками его были наместник Антоний (Смирницкий), будущий праведный архиепископ воронежский, прозорливые старцы Вассиан слепец и Михаил схимник. Парфений всецело предан был молитве, "которая," по словам Е. Поселянина, "вросла в сердце и действовала даже во сне." Необыкновенно было его усердие к Матери Божией. Величайшей отрадой Парфения было ежедневное служение литургии в домовой церкви митрополита. Весну и лето он проводил с владыкой Филаретом в Голосеевской пустыни. Там, в чаще леса, была его келья. Многочисленны были посетители, искавшие его наставлений. Был он наставником отрока, исцеленного митр. Филаретом от немоты, оставшегося в Лавре, будущего старца Алексея Голосеевского, преставившегося перед самой революцией, предсказывавшего в январе 1917 года, что в России будут закрываться монастыри и храмы. Составитель жизнеописания митр. Филарета писал: "Велика была любовь святителя к старцу, но беспредельна и преданность старца святителю; и этот духовный союз, только на время прерванный смертью Парфения, составлял для обоих утешение в их подвижническом странствии в житии сем. Душа архипастыря, утомлявшаяся нередко многотрудными занятиями своего сана, отдыхала в беседе просвещенного духом, но младенствующего понятиями ο всем земном, старца; а душа старца с безусловным доверием опиралась ο мудрость архипастыря." Преставился Парфений в день Благовещения, совпадавший в 1855 г. со Страстной пятницей. Владыка Филарет на своих руках выносил его гроб и схоронил его в Голосеевской пустыни, в храме Пресвятой Девы во имя ее Живоносного Источника. Современником старца Парфения был иеросхимонах Феофил (Горенковский), сын священника киевской епархии (1788-1853). Страшно было его детство. Возненавидевшая ребенка Фому мать несколько раз пыталась его утопить. Мальчика сначала воспитывали сердобольные люди; потом он был отдан дяде, иноку Братского мон. в Киеве; там учился в академической школе, не окончив ее, стал послушником. Будучи иеромонахом, он пострижен был в 1834 г. в схиму и принял на себя подвиг юродства. Проживал он в Голосеевской и Китаевской пустынях (Обе пустыни были приписаны к Лавре. Китаевская, в 9 в. от Киева, основана была, по преданию, в XII в. кн. Андреем Боголюбским; Голосеевская, в 8 вер. от Киева, основана в 1631 г. митр. Петром Могилою); больше в последней, где, предвидя время своей кончины, преставился 28 окт., в день памяти великомуч. Параскевы, им особенно чтимой.

Монахолюбие митр. Филарета отразилось и на Киевской Академии, которая никогда еще не выпускала из своих стен столько монахов, как при нем. В это же время в академию поступали и иностранцы православные, иногда оставляя для этого парижский и германские университеты. Большинство из них были уроженцы балканских стран. Среди них прославились в будущем митр. сербский Михаил, а также видные молдавские митрополиты Вениамин и Филарет (Попеску-Скибан).

Митр. Филарет преподал братству Лавры пространные наставления. Он внимательно следил за монашескою жизнью и отдавал распоряжения ο послушаниях и по другим предметам; требовал он сохранения во всей полноте и точности древнего лаврского благоговейного пения. Особые чин священнодействия в Лавре и пение произвели в 1816 г. такое огромное впечатление на имп. Александра I, присутствовавшего на литургии, совершавшейся митр. Серапионом (Александровским), что он заповедал сохранять на веки чин и пение. Митр. Филарет в своих наставлениях строго запрещал клирошанам разговоры, бесчинные взирания назад и по сторонам, запрещал допускать на клиросы петь кого бы то ни было, кроме клириков и канонархов.

В XIX столетии особенное значение приобрели Оптина пустынь, Саровский и Дивеевский монастыри. Оптина Введенская пустынь расположена на левом берегу р. Жиздры в огромном сосновом лесу, в 4-х верстах от г. Козельска, калужской губ. Основание ее относят к XVI в. Предание приписывает название обители легендарному предводителю разбойников Опте, потом раскаявшемуся и сделавшемуся отшельником. Вернее же предположение, высказанное Е. В., составителем книги: "Историческое описание Козельской Оптиной пустыни и Предтечева скита (калужской губернии). 1902." Он полагает, что монастырь сначала был общим для старцев и стариц, имевших свои половины, и управлялся одним духовным лицом, что раньше допускалось. Московским собором 1499 г. общие монастыри были запрещены. По академическому словарю церковно-славянского и русского языка (1847 г.), слово "обет" употребляется в творительном падеже, обозначая целое количество. К этому добавим свидетельство Даля, что слова обет, опт обозначают общий.

Известно, что царь Михаил Феодорович пожертвовал землю, ладан и свечи обители, разоренной в смутное время XVII века и восстановленной в 1629 г. Упразднена она была в 1724 г., восстановлена в 1726 г. До конца XVIII в. обитель существовала скудно, главным образом, милостынями отдельных благотворителей; настоятелями ее были престарелые монахи. Решительный поворот в судьбе обители произошел благодаря владыке Платону (Левшину), митр. московскому и калужскому. Он посетил монастырь, нашел его местоположение очень удобным для пустынножительства, на подобие Песношскаго мон. Он вызвал в Москву настоятеля последнего, архим. Макария, состоявшего в переписке с архим. Паисием (Величковским). Владыка просил его дать из своего монастыря способного и вполне благонадежного инока. Макарий, с обычной простотой, ответил: да у меня нет таких, владыко святый; а вот разве дать тебе огородника Авраамия?" При личном свидании, последний понравился митрополиту и, вопреки своему желанию, был послан устроять обитель, которую нашел в очень запущенном состоянии, имевшей трех монахов глубокой старости. Архим. Макарий убедил нескольких иноков Песношского мон. перейти в Оптину. Руководствуясь заветами старца Паисия, он наставлял о. Авраамия, который очень много сделал для обители. Много забот в отношении ее проявлял первый епископ самостоятельной калужской епархии, владыка Феофилакт (Русанов), правивший с 1799 по 1809 г.г. Много потрудившийся, построивший два храма, иг. Авраамий скончался в 1817 г.

Владыка Филарет (Амфитеатров), свое епископское служение начал в калужской епархии. Со старчеством он ознакомился в бытность свою инспектором и ректором Орловско-Севской семинарии. Будучи одновременно настоятелем Брянского Свенского мон., он установил духовную связь с проживавшими в соседнем Челнском мон. схимонахом Феодором, учеником Паисиевым и настоятелем сей обители о. Леонидом (Наголкиным), духовным сыном Феодора. Епископ Филарет, при первом обзоре епархии, нашел месторасположение Оптиной пустыни весьма удобным для уединенной монашеской жизни и решил ввести там более благоустроенное общежитие со скитом для иноков-аскетов, способных к созерцательной жизни. Взор его обратился на известных по духовным подвигам старцев: Досифея, Варнаву, Никиту, Иакова, Василиска, Зосиму, Адриана, Афанасия и, присоединившихся к ним в 1811 г., Моисея и Антония, проживавших в Рославльских лесах смоленской губ., на земле помещика Броневского. Еп. Филарета осведомил ο них оптинский схимонах Вассиан. Лично владыка познакомился с о. Моисеем, представленным ему настоятелем Оптиной пуст. иг. Даниилом. 15 дек. 1820 г. еп. Филарет предложил начальнику Рославльских старцев, Афанасию, переселить часть их в Оптину пустынь "для безмолвного и отшельнического жития, по примеру св. отцов пустынножителей." Владыка дозволил им выбрать там подходящее для себя место. Дружина первых Рославльских отшельников, под водительством о. Моисея, 6 июня 1821 г. прибыла в Оптину пуст. и водворена была на монастырской пасеке. Старцы Афанасий и Досифей остались на своих местах. Для пустыни и скита введен был еп. Филаретом устав Коневского мон.

Архимандрит Моисей (Путилов), род. в 1782 г., сын серпуховского купца, начал свою службу в Москве у откупщика. С детства он и его два младших брата отличались религиозною настроенностью. Находились они под духовным влиянием старцев московского Новоспасского мон. Филарета и Александра. Большое влияние на юношей имела также и старица московского Иоанновского мон.,, монахиня Досифея (по общему мнению княжна Тараканова), направившая их к сим старцам. Моисей (тогда Тимофей) и брат его Антоний (тогда Александр) поселились в Рославльских лесах. Брат Иона ушел в Саров, где впоследствии был настоятелем. Под руководством старцев, вышедших из обители Паисия, они опытным путем учились "умному деланию," т. е. внутреннему вниманию, искусству разбираться в своих помыслах, бороться со своими страстями, и преодолевать их непрестанною Иисусовою молитвою. В свободное от занятий время Моисей читал и переписывал святоотеческие книги. Он был первым устроителем скита. В 1825 г. иг. Даниила перевели настоятелем в Добринский мон., рязанской епархии. 12 сент. 1826 г. новый владыка Григорий (Постников) утвердил о. Моисея в управлении и настоятельстве пустынью. Тридцать шесть лет стоял он во главе пустыни и скончался в 1862 г. Годы эти были временем наибольшего ее развития, как в духовном, так и в хозяйственном отношении. Желание владыки Филарета об установлении в пустыни благоустроенного общежития с высшими аскетическими подвигами вполне осуществилось. Понес архим. Моисей на себе и всю тягость забот об обеспечении братства пустыни и скита жизненными потребностями. В душеспасительном делании его помощниками были привлеченные им в обитель старцы: сперва - Леонид, потом - Макарий. Ближайшим же его сотрудником в последние годы был брат, игумен Антоний, поселившийся в пустыни и скончавшийся через три года после него. Прот. С. Четвериков ("Оптина пустынь. Исторический очерк и личные воспоминания." Париж. 1926) писал: "Если о. Моисею преимущественно был присущ дар мудрости, то о. Антонию было более свойственно нежное, любящее сердце, ο чем свидетельствуют и его записки, и его письма, напечатанные после его смерти."

Преемник о. Моисея, архим. Исаакий (Антимонов), сын богатого курского купца, с детства, под влиянием деда, был верующим. Глубокое религиозное чувство жило в нем и влекло его в иной мир. Выехав однажды на ярмарку, он, будучи 38-летним, свернул в пути в Оптину пустынь. После беседы с старцем Леонидом, который, не зная его, назвал по имени, он навсегда остался в обители. В скиту Исаакий прожил 16 лет. Прот. С. Четвериков пишет ο нем: "Это был удивительный человек, олицетворение простоты, естественности, скромности и глубокой молитвенной собранности. Он не мог без слез совершать литургию. Его преданность и послушание старцу было всецелым." Отсутствие школьного образования он восполнил внутренним духовным опытом жизни и чтением святоотеческих книг, преимущественно Аввы Дорофея и Иоанна Лествичника. Приходя на церковные службы по первому удару колокола, он требовал того же от братии. Продолжал он хозяйственное устроение обители. Скончался архим. Исаакий в 1894 г., 85 лет от роду.

Первым, установившим особенности подвижничества Оптиной пуст., был иеросхимонах Леонид (Наголкин), в схиме Лев, ученик учеников Паисиевых. В мире Лев, он род. в 1768 г., был мещанином г. Карачева, орловской губ.; в молодости занимался торговлей. В 1797 г. он ушел в Оптину пуст. и, прожив там два года, перешел в Белобережскую пуст., где сблизился со своим земляком Феодором, учеником Паисия. Братия избрала Леонида настоятелем. Таковым он пробыл недолго и поселился в соседнем лесу, в уединенной келии, вместе с единодушными старцами Феодором и Клеопой. Потом он подвизался в Валаамском и Александро-Свирском монастырях. По смерти в 1822 г. Феодора, он перешел в Челнский мон. орловской еп., а затем в Оптину пустынь. Поселившись в 1829 г. в скиту Оптиной пустыни, о. Леонид сделался средоточием духовной жизни обители, ее первым старцем. Он отличался необычайной живостью и яркостью внутренней жизни, но старался прикрывать свои дарования некоторым видом юродства. В нем не было ничего напускного, заученного, формального. Народ любил его и теснился к нему. Епархиальное начальство относилось к нему недоброжелательно, налагало на него разные ограничения, запретило даже носить схимническое одеяние. Но защитниками его являлись игумен Моисей и оба митрополита Филарета. Старец Лев скончался в 1841 Γ., 72 лет от роду.

Известны ученицы старца Льва, благодаря которым обычай руководства старцами перешел в начале сороковых годов в Крестовоздвиженский Белевский женский мон. Тульской еп. Ученицами его там были: Павлина - настоятельница, Магдалина - казначея и Анфия.

За семь лет до кончины старца Леонида в скит прибыл иеромонах Макарий (Иванов). Дворянин орловской г., он родился в 1788 г.; обучался в приходском училище, дополнив свое образование в семействе своих родных Предельских; занимался потом хозяйством. В 1810 г. он, по склонности к монашеской жизни, удалился в Площанскую пуст.; где подвизался десять лет под руководством старца Афанасия (Захарова.), по смерти которого установил переписку с старцем Леонидом. В 1817 г. он был рукоположен в иеромонаха. По прибытии в скит, он сделался ближайшим помощником старца Леонида. Прот. С. Четвериков пишет: "Семь лет продолжалась совместная жизнь и деятельность старцев Леонида и Макария. Тесная духовная дружба связывала их. Нередко они даже писали общие письма своим духовным детям за своею общею подписью. Между тем они были совершенно не похожи друг на друга ни по внешности, ни по характеру. Отец Лев, из купцов, крупный и представительный, был прям, грубоват и резок и отличался не столько начитанностью в духовных писаниях, сколько духовно-практическою мудростью. Отец Макарий, из дворян, был слабого сложения, некрасив, с неправильностью в устройстве глаз и в речи, обладал мягким и кротким характером, эстетическими наклонностями, в молодости даже играл на скрипке, знал и любил церковное пение, любил цветы, был очень начитан в церковной литературе, имел склонность к ученым, кабинетным занятиям. Оба старца как бы дополняли друг друга. Со смертью о. Леонида (Льва) бремя старчества легло всецело на одного о. Макария и он нес это бремя в течение 19 лет до самой своей кончины, последовавшей 7 сент. 1860 г. При нем деятельность Оптинского старчества получила новое направление. Отец Леонид являлся по преимуществу руководителем душ, прибегавших к нему за помощью, и целителем их немощей и болезней. Он имел дело большею частью с иноками и крестьянами. При о. Макарии впервые началось сближение с Оптиной пустынью представителей русской науки и литературы. Произошло это, главным образом, на почве издательства Оптиной пустынью рукописей старца Паисия Величковского, хранившихся в скитской библиотеке и занесенных туда в разное время разными лицами."

Почин в этом деле проявили супруги Иван Васильевич и Наталия Петровна Киреевские, жившие в своем имении Долбино, Бельского уезда, в 40 в. от пустыни. Они были духовными детьми старца Новоспасского м. Филарета, от которого много слышали ο старце Паисии и его творениях. Они сблизились с отцами Моисеем и особенно с Макарием, бывавшим и в их имении. У них трех и возникла мысль напечатать драгоценные, в духовно-подвижническом отношении, писания. На это они получили благословение митр. Филарета (Дроздова). Старец Макарий написал первые страницы предисловия к изданию. В деле издательства принимали участие профессора Московского университета Ст. Петр. Шевырев и Московской духовной академии прот. Феодор Голубинский, который был и цензором издания. Во всех затруднительных случаях обращались за указаниями к митр. Филарету, который даже вызывал к себе старца Макария. В январе 1847 г. была напечатана первая книга: "Житие и писания Молдавского старца Паисия Величковского." Потом последовало издание переводов старца Паисия святоотеческих книг. Издательская деятельность о. Макария с Киреевскими продолжалась до самой кончины Ивана Вас., последовавшей в 1856 г. В пятидесятых годах близкое участие в издательской деятельности о. Макария принимал Тертий Ив. Филиппов, впоследствии государственный контролер. В эти же годы посетил Оптину пустынь и старца Макария Н. В. Гоголь.

Около о. Макария составилась группа помощников, обладавших богословским и высшим образованием, в которую входили: о. Амвросий (Гренков), впосл. старец Оптинский; о. Леонид (Кавелин), впосл. наместник Троице-Сергиевой Лавры; о. Климент (Зедергольм), магистр филологии Московского университета; о. Ювеналий (Половцев), впоследствии епископ курский (с 1893 г). и архиеп. литовский и др. После кончины о. Макария, заботами Н. П. Киреевской, были напечатаны его письма к монашествующим в 4 т. и к мирским особам в I томе, заключающие в себе драгоценные уроки христианской жизни, основанные на писаниях отцов-подвижников и собственном огромном опыте, чуткости и проницательности смиренного и любящего сердца, изложенные с удивительной простотой, напоминающею творения этого рода св. Тихона Задонского.

С 1853 г. о. Макарий посвятил себя старчеству, сложив обязанности скитоначальника и братского духовника и передав эти обязанности старшему иеромонаху Пафнутию. Только некоторых монахинь и мирских особ продолжал он еще принимать к себе на исповедь до конца жизни, уступая усиленным желаниям их и просьбам. Когда некоторые из духовных дочерей его спрашивали, к кому благословит он обращаться после его кончины, он одним указывал на о. Амвросия, другим на своего иеромонаха Илариона. Первый долго болел и сначала об его духовных дарованиях знали немногие посторонние лица. Посетители же о. Макария, встречая постоянно, около 20 лет, келейником при нем о. Илариона, по большей части, стали, по кончине о. Макария, относиться к о. Илариону, как к старцу. ("Историческое описание Козельской Оптиной пустыни и Предтечева скита.").

О позднейшем скитоначальнике иеромонахе Иларионе известно, как ο верном и опытном в духовной жизни ученике старца Макария. По кончине последнего он был духовным отцом Киреевской и был ею очень почитаем. Когда в 1874 г. о. Иларион скончался, начальником скита стал молодой еще иеромонах Анатолий (Зерцалов), учившийся в калужской духовной семинарии, ученик старцев Макария и Амвросия. Он - по словам прот. Четверикова - говорил ο себе, что двадцать лет молил Бога дать ему простоту, и, наконец, вымолил ее. "Его," пишет о. Четвериков, "считают опытным делателем Иисусовой молитвы. Когда впоследствии старцем Амвросием была устроена Казанская Шамординская женская община, о. Анатолий стал ближайшим помощником старца в деле устроения этой обители и в духовном руководительстве сестер. Имеются в печати его письма к монахиням, проникнутые особенным, восторженным, каким-то "пасхальным" одушевлением, и в этих письмах он постоянно напоминает ο необходимости неустанной внутренней Иисусовой молитвы и указывает, как можно научиться и преуспеть в этой молитве. Будучи весьма скромным, он обладал чувством высокого личного достоинства и во всяком обществе умел быть одинаково общительным, занимательным и учительным. Шамординские сестры сохранили ο нем самое светлое воспоминание, как ο своем мудром и любвеобильном старце. Со старцем Амвросием у него всегда были самые искренние и близкие сыновние духовные отношения." Отец Анатолий скончался в январе 1894 г.

Старец иеросхимонах Амвросий (Гренков) был сыном причетника тамбовской епархии; род. в 1812 г. Он окончил духовную семинарию, был преподавателем Липецкого духовного училища. Дав еще в семинарии, во время опасной болезни обет постричься в монахи, он не сразу выполнил его. Посетил он подвижника Илариона Троекуровского и выслушал от старца указание: "Иди в Оптину пустынь - и будешь опытен. Можно бы пойти и в Саров, но там уже нет таких опытных старцев, как прежде" (преп. Серафим преставился незадолго перед этим). Он так и поступил в 1840 г. Старец Леонид с любовью принял его под свое ближайшее руководство и,, умирая, передал Амвросия о. Макарию, сказав при этом: "Передаю его тебе из полы в полу. Уж больно он ютится к нам, старцам." Отец Амвросий помогал о. Макарию в его издательской деятельности, продолжая заниматься этим и после его кончины. Но вообще то у него не было склонности к книжным и кабинетным занятиям. "Его душа," пишет прот. Четвериков "искала живого, личного общения с людьми, и он скоро стал приобретать славу опытного наставника и руководителя в делах не только духовной, но и практической жизни. Он обладал необыкновенно живым, острым, наблюдательным и проницательным умом, просветленным и углубленным постоянною сосредоточенною молитвою, вниманием к себе и знанием подвижнической литературы. По благодати Божией его проницательность переходила в прозорливость. Он глубоко проникал в душу своего собеседника и читал в ней, как в раскрытой книге, не нуждаясь в его признаниях. Легким, никому незаметным намеком, он указывал людям их слабости и заставлял их серьезно подумать ο них."

Е. Поселянин в брошюре: "Детская вера и Оптинский старец Амвросий" (Петерб. 1901 г.), пишет: "Меня покорила его святость, которую я чувствовал, не разбирая в чем она, и та непостижимая бездна любви, которая, как следствие его святыни,, была в нем. Я теперь стал понимать, что назначение старцев благословлять и одобрять жизнь и посылаемые Богом радости, учить людей жить счастливо и помогать им нести выпадающие на их доли тягости, в чем бы они ни состояли."

К о. Амвросию прибегали за советами и помощью православные и иноверцы, простые люди и ученые. В числе его ближайших пасомых состоял иером. Климент (Зедергольм), в мире Константин, бывший реформат, окончивший историко-филологический факультет Московского университета, принявший в 1853 г. в скиту православие, служивший некоторое время в Св. Синоде, с 1862 г. поступивший в скит. Он помогал болезненному о. Амвросию в обширной переписке с духовными чадами и принимал деятельное участие в изданиях Оптиной пустыни. Превосходное знание им древних и новых языков делало его незаменимым сотрудником по переводам святоотеческих трудов. Известны и его самостоятельные труды.

Скончался он в 1878 г. Духовным сыном о. Амвросия был известный писатель и философ, бывший русский консул в Турции, знаток православного Востока, Константин Ник. Леонтьев (1831-91). Он поселился в 1887 г. в Оптиной пустыни, в которой бывал и ранее. Через четыре года Леонтьев принял там тайный постриг, с именем Климента, и, по указанию о. Амвросия, переехал в Черниговский скит Троице-Сергиевой Лавры. Скончался он в Сергиевом посаде. Имеется его брошюра: "Православный немец Климент Зедергольм" (1880). В 1878 г. приезжали к о. Амвросию Ф. Μ. Достоевский и философ В. С. Соловьев, Три раза был у него гр. Л. Н. Толстой. После последнего его посещения в 1890 г., о. Амвросий сказал про него: "Горд очень."

С. В. Булгаков в своей "Настольной книге" пишет ο старце Амвросии: "Толпы народа со всей России, изо дня в день и с утра до вечера, осаждали его пустынную келию, ища его благословения, помощи, утешения, совета и разрешения сомнений, а за народом пошли к нему великие и ученые мира сего. Старец встречал и провожал всех с отеческою любовью и лаской, и всякий,, приходивший к нему, выносил от него неизгладимое впечатление. Обладая даром прозорливости и исцеления, он весьма многих отпускал с умиротворенною душою с облегченным сердцем и с зачатками лучшей жизни, и в его келии, под его влиянием, произошло не одно духовное возрождение. Его советы и наставления отличались необычайною жизненностью, его прозорливость поражала всех своею широтою и глубиною, теплота его любви ко всем притекающим к нему, была неистощима. Несмотря на слабость своего здоровья, он до последних минут своей жизни никому не отказывал в совете, наставлении и помощи. Стекавшиеся к нему от его почитателей значительные пожертвования он обыкновенно делил на три части, употребляя одну часть на нужды скита и на помин жертвователей, малую часть на лампадное масло и восковые свечи, самую же большую на бедных. В последние годы своей жизни он много также жертвовал на женскую Казанскую общину в Шамордине. Подобно другим русским подвижникам последнего времени, старец Амвросий признавал великую нужду в женских обителях и старался об их умножении, склоняя преданных ему состоятельных людей к устроению женских общин (обращенных впоследствии в монастыри) и способствуя сам этому. Его заботами была устроена община в г. Кромах, Орловской еп.; много сил положено им на устройство Гусевской общины в Саратовской еп.; по его благословению возникли Козельщанская община в Полтавской еп. и Пятницкая община в Воронежской еп. Но главное его творение, его кровное и любимое детище была Шамординская община."

В 1884 г. о. Амвросий основал в Шамордине, в усадьбе, пожертвованной его духовной дочерью, орловской помещицей Ключаревой, в иночестве Амвросием (†1881 г.), Казанскую женскую общину, с 1901 г. наименованную Казанской Амвросиевской пустынью. Обитель расположена в 12 вер. от Оптиной пуст. Начальницей обители старец выбрал свою духовную дочь, богатую и родовитую помещицу Софию Мих. Астафьеву, урожд. Болотову, скончавшуюся схимонахиней Софией. Прот. С. Четвериков пишет: "Имя старца Амвросия привлекло в обитель сестер со всех концов России, из всех классов общества. Пришли сюда и молодые курсистки, искавшие и находившие у старца указание смысла жизни; пришли богатые и знатные помещицы, вкладывавшие свои материальные средства на созидание обители. Были здесь и любительницы благочестия из купеческого звания, принимавшие иногда тайный постриг еще до поступления своего в монастырь. И особенно много было простых крестьянок. Все они составили одну тесную семью, объединенную безграничною любовью к собравшему их старцу, который со своей стороны любил их также искреннею отеческою любовью. С особенною любовью принимал он в свою обитель всех обездоленных, несчастных, бесприютных: "Таких-то, говорил он, нам и нужно." "Внимательно следил старец за благоговейным и уставным выполнением церковных служб. По благословению о. Амвросия сестры, во всех своих монастырских нуждах, старались сами себя обслуживать. Заботился старец и ο том, чтобы в его обители процветали не только молитва и труд, но и дела милосердий и помощи нуждающимся. В Шамордине был открыт детский приют, была устроена богадельня для неспособных к труду старух, не только монахинь, но и мирских, открыта школа для приходящих крестьянских детей. Неутомимыми и постоянными помощниками старца в Шамордине были скитоначальник о. Анатолий, иеромонах о. Иосиф, буд. преемник старца, о. Венедикт, буд. заместитель о. Анатолия, о. Шор, буд. духовник обители и др. братья из Оптиной пустыни. Усердной исполнительницей воли старца была первая настоятельница обители, схимонахиня София, память которой чтится, как истинной праведницы. Преемницей ее была слепая игуменья Евфросиния, после нее мать Екатерина, а затем игуменья Валентина, при которой большевики произвели разгром монастыря. Она происходила из купеческого звания. Еще до поступления в монастырь, куда она не могла сразу прийти по семейным обстоятельствам, она приняла тайный постриг. В Шамордине и скончался старец Амвросий 10 окт. 1891 г. Погребен он был в Оптиной пустыни.

После кончины о. Амвросия старчество сперва распределилось между двумя его ближайшими учениками и помощниками - скитоначальником о. Анатолием и иером. о. Иосифом. По смерти же в янв. 1894 г. о. Анатолия, главным старцем стал о. Иосиф. Он жил в келье о. Амвросия, и, своею кротостью, смирением и преданностью памяти своего наставника, приобрел общую любовь. Προ него о. Амвросий говорил своим духовным чадам: "Я поил вас вином с водой, а Иосиф будет поить вас цельным вином." Преемником о. Анатолия по старчеству был для многих его преемник по должности скитоначальника, о. Венедикт. Он был воспитанником смоленской духовной семинарии и некоторое время священником в своей родной епархии. Отличаясь благоговейной жизнью, он, овдовев, пришел в Оптину пустынь, где исполнял обязанности письмоводителя при о. Амвросии. Под руководством отцов Амвросия и Анатолия он приобрел духовную опытность. Окончил он свою жизнь, в сане архимандрита, настоятелем Боровского Пафнутиева монастыря.

Другим учеником скитоначальника о. Анатолия был иеромонах о. Нектарий, опытный делатель умной Иисусовой молитвы. Он поступил в скит еще мальчиком, и большую часть своей жизни, провел в глубоком уединении, под руководством о. Анатолия. По кончине о. Иосифа, скончавшегося в 1911 г., о. Нектарий, с благословения настоятеля пустыни, поселился в келье о. Амвросия и стал принимать посетителей. Скончался о. Нектарий в 1926 г.

Среди бывших учеников о. Амвросия особенно выделился иеромонах о. Анатолий младший, который, после смерти о. Иосифа, стал главным старцем Оптиной пустыни. О. Анатолий," пишет прот. Четвериков, ли по своему внешнему согбенному виду, и по своей манере выходить к народу в черной полумантии, и по своему стремительному, радостно любовному и смиренному обращению с людьми, напоминал преп. Серафима Саровского." Скончался он, по-видимому в 1922 г.

Привлекала многих богомольцев Глинская Рождество-Богородицкая пустынь, в курской еп., находившаяся в 40 в. от г. Путивля. Основана она была в 1557 г. на р. Обесте, на месте явления в "глинском урочище" (в нем горшечники добывали глину) иконы Рождества Богородицы, на одной из сосен, из под которой истекал источник чистой воды. Здесь в сооруженной часовне поставлена была икона, перенесенная в собор, заложенный в 1770 г. Обитель прославилась своими духоносными мужами при возобновителе ее, игумене Филарете (1773-1841), видевшем у себя в пустыни душу преп. Серафима, уносящуюся 2 янв. 1833 г. в селения райские. Известны составленные Филаретом четыре устава для женских монастырей разных епархий. Устав, введенный им в пустыни, привлек в нее иноков, стремившихся к аскетической жизни. Известны монах Досифей (†1874), лицезревший в алтаре Божию Матерь; о. Лаврентий, предвидевший свою кончину в 1881 г.; келейник о. Филарета о. Евфимий, тело которого благоухало после кончины его в 1866 г.; инок Евгений (†1894); замечательный подвижник схимонах Архим. (†1896). В четверти версты от пустыни находился Ближний скит, где, около храма свв. Иоакима и Анны, под скромной чугунной плитой покоился иеросхимонах Макарий, 36 лет подвизавшийся в пустыни и преставившийся на 63-м году жизни в 1864 г.

В Саровской обители продолжал сиять старец Серафим, ο котором писалось в части пятой (стр. 628). Когда он подвизался в т. н. "Дальней пустыньке" в глухом лесу, в 1804 г. на него напали, с целю ограбления, три крестьянина, нанеся ему тяжкие повреждения. Связанным бросили они его в сенях келии, которую перевернули вверх дном в поисках денег. Нашли же разбойники только икону и немного картофеля. С трудом добрался потом старец до обители. Никто не надеялся, что он выживет, но исцеление последовало от, посетившей его в тонком сне, Божией Матери. Преступниками оказались окрестные крестьяне. Благостный старец настоял на не наказании их, заявляя, что в противном случае покинет обитель. На всю жизнь о. Серафим остался согбенным; ходил опираясь на топорик, мотыгу или палку. По выздоровлении, он снова удалился в свою пустыньку. Там посетил старца незадолго до своей кончины настоятель обители, о. Исаия, очень его почитавший. Когда о. Исаия ушел на покой, то братия выбрала настоятелем о. Серафима, но не получила его согласия. Новый настоятель о. Нифонт, достойнейший инок, очень любил старца. После смерти в 1807 г. о. Исаии, старец принял на себя подвиг молчальничества, который продолжал и вернувшись в 1810 г. в монастырь. "В 1815 г. Господь, по новому явлению о. Серафиму Пречистой Матери Своей," пишет архим. Серафим (Чичагов; Архим. Серафим Чичагов, впоследствии архиепископ, написал большой труд "Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря." С. Петербург. 1903 г.), данные которого здесь использованы), "повелел ему не скрывать своего светильника под спудом и, отворив двери затвора, быть доступным и видимым для каждого. Поставив себе в пример великого Илариона, он стал принимать всех без исключения, беседуя и поучая спасению," 25 ноября 1825 г. Матерь Божия, явившись в сопровождении святителей Климента, папы римского, и Петра Александрийского, память коих празднуется в сей день, разрешила о. Серафиму выйти из затвора и посещать обитель. С этого года началось попечение его ο Дивеевской женской общине. Многочисленны были проявления старцем прозорливости и

исцелений больных по его молитвам. Переписывался он с благочестивым архиепископом воронежским Антонием. Почитал о. Серафим духовника Саровской обители иером. Илариона, ученика игумена Назария, ο котором не раз упоминалось. Старец Серафим направлял к нему приходивших дивеевских послушниц для исповеди и пострижения им их в рясофор. Посещал о. Серафима его давнишний духовный сын, старец Тимон, подвизавшийся в Надеевской пуст., костромской еп., и устроивший ее. Известно одно из наставлений, данных им ему: "Сей, отец Тимон, сей, всюду сей данную тебе пшеницу. Сей на благой земле, сей и на песке, сей на камени, сей при пути, сей и в тернии: все где-нибудь да прозябнет и возрастет, и плод принесет, хотя и не скоро. И данный тебе талант не скрывай в земле, да не истязан будеши от своего господина; но отдавай его торжникам: пусть куплю делают..." Близкими старцу Серафиму духовными людьми были, исцеленные им Михаил Вас. Мантуров и Николай Александрович Мотовилов. Последний опубликовал потом многое из сказанного ему святым старцем. Время кончины его, как видно из ряда слов и действий старца, было ведомо ему. Преставление его 2 января 1833 г. узнано было иноком, соседом старца по келии, вышедшим к ранней литургии. Он почувствовал сильный запах дыма, как оказалось от тлевших вещей и книг. Старец Серафим найден был скончавшимся на коленях, со сложенными крестообразно руками, перед образом Божией Матери Умиления.

С именем преп. Серафима неразрывно связана дальнейшая судьба Дивеевской обители, ο которой упоминалось выше (стр. 625-6). С 1815 г. старец начал посылать туда сестер и поручил М. В. Мантурову купить в с. Дивееве землю; позднее же научил его как надо размерить поле. В 1826 г. на этом месте сооружена была мельница, питательница Дивеевских "сирот" - сестер. В 1825 г. о. Серафим решает создать вблизи старой обители свою собственную, в которую принимает одних девиц, почему она и называлась "Девичьею." Архим. Серафим пишет: "До сих пор духовно работая над собою, он только готовился выйти на поле общественного служения. Теперь настало такое время, с которого о. Серафим, ставши в духовной жизни выше множества христиан и чувствуя подкрепление со стороны благодати Божией, посвятил себя подвигу веры и душеспасительного назидания и руководства ближних... Он мог, по заповеди матушки Александры, обратить все свое внимание на устройство Дивеевской обители, обетованной Божией Материю." Место для новой обители ему указала Сама Богородица, Которая обошла пределы будущего монастыря Своими стопами. Здесь преп. Серафим велел вырыть "канавку." В 1827 г. создалась "Мельничная" община, в 1829 г. в ней выстроен был каменный храм во имя Рождества Христова. В 1842 г. общины соединены были в одну, с наименованием Серафимо-Дивеевской. В 1861 г. община возведена в Серафимо-Дивеевский Троицкий монастырь. В соборном храме во имя Живо начальные Троицы, оконченном сооружением в 1875 г., пребывала драгоценная святыня - икона Божией Матери "Умиления," перед которой молился и скончался святой старец. В обители имелось многое, связанное с его памятью. В деревянном домике, как бы в футляре, находилась ближняя пустынька преп. Серафима. К началу XX столетия в монастыре было более 950 сестер. Обитель имела пять храмов, богадельню, больницу, училище для девочек, две гостиницы и много различных мастерских, мельницу, угодия.

В Дивеевской обители подвизалась блаженная старица, Христа ради юродивая, Пелагея Ивановна (Серебренникова), которой преп. Серафим, при первой встрече с ней, заповедал поселиться в сем святом месте. "Иди, матушка, иди немедленно в мою обитель," сказал ей старец, "побереги моих сирот-то, и будешь свет миру и многие тобою спасутся." Она прибыла в обитель в 1837 г. и преставилась в 1884 г. По указанию Пелагеи Ивановны, после ее кончины, поселилась в Дивееве, приходившая туда иногда и ранее, юродивая Прасковья Ивановна, крестьянка тамбовской губ., называвшаяся Паша Саровская, как спасавшаяся почти 30 лет, в вырытой ей пещере, в трудно проходимом тогда саровском лесу. Архим. Серафим, отмечая, что она бывала то чрезмерно строгой, сердитой, грозной, то ласковой и доброй, то горько-горько грустной, пишет: "Детские добрые, светлые, глубокие и ясные глаза ее поражают настолько, что исчезает всякое сомнение в ее чистоте, праведности и высоком подвиге. Они свидетельствуют, что все эти странности ее, иносказательный разговор, строгие выговоры и выходки - лишь наружная оболочка, преднамеренно скрывающая величайшее смирение, кротость, любовь и сострадание." Во время открытия мощей преп. Серафима, ее посетила имп. Александра Феодоровна.

В 1812 г. в г. Мещовске, калужской губ., скончался юродивый Андрей, родившийся в 1744 г. в благочестивой деревенской семье. Придя в возраст, он много молился, особенно ночью. Поселившись в городе, Андрей ходил почти голым с топориком; одежду и все ему даваемое раздавал нищим. Одарен был он даром прозорливости. Погребен он был в выбранном им месте в Георгиевском Мещовском мон., где чтим был панихидами над его гробом. В Ростове почитался иером. Амфилохий (1748-1824), долгое число лет, стоявший у раки Свят. Димитрия. Он был духовником в Спасо-Яковлевском Дмитриевом мон. Советы и наставления о. Амфилохий предлагал тоном скорее друга, чем наставника, отличаясь большой проницательностью. Митрополит с. петербургский Серафим писал ο нем настоятелю обители: "Сие светило, столько лет озарявшее святую обитель вашу и окрестные грады и веси, склоняется уже к западу. Α посему я долгом своим считаю молить купно с вами Отца небесного, дабы Он долее и долее продлил тихое сиянье его к сердечной радости сынов Церкви и к нашему утешению." Погребен о. Амфилохий в притворе соборного храма. Впоследствии рядом с ним был погребен его племянник, архим. Иннокентий, тоже прославившийся строгою жизнью. В Старо-Ладожском Успенском мон., петербургской еп., известна была игуменья старица Евпраксия. Происходя из купеческого звания, она с детства имела склонность к иноческой жизни. Десять лет она провела в монастырях г. Арзамаса, нижегородской еп.; пострижение приняла в 1777 г. в Старо-Ладожском мон., где через два года, была поставлена игуменьей. Повышен был ею нравственный уровень обители; предметом особых забот ее было церковное благолепие. Управление монастырем лишило ее прежнего безмолвия; для уединенной молитвы она во все времена года уходила в глубину густого леса. Когда состоялось увольнение иг. Евпраксии, по старости, на покой, она перешла в тесную келью, в которой и скончалась в 1828 г., прожив 91 год.

Богородицкий мон. в г. Задонске, воронежской еп., в котором с 1769 г. подвизался, ушедший на покой, Святитель Тихон, там и преставившийся в 1783 г., был средоточием подвижников. Дворянин вологодской губ. Георгий Машурин с детства любил уединение и чтение священных книг. Таким остался он и будучи корнетом Казанского драгунского полка. В 1818 г., имея 29 лет, Георгий поступил послушником в Задонскую обитель. Через год после вступления в монастырь он затворился в самой худшей,, тесной келье. Позднее, не оставляя затвора, Георгий начал принимать приходивших к нему за наставлениями, проявляя большую прозорливость. Намеревался он перейти в другой монастырь, т. к. письма и посетители развлекали его. В это время прибыл к нему странник из Сарова, сказав от имени старца Серафима, которого он не осведомлял ο своем предположении: "Стыдно, столько лет сидевши в затворе, побеждаться такими вражескими помыслами, чтобы оставить свое место. Никуда не ходи. Пресвятая Богородица велит тебе здесь оставаться." Георгий был тайно пострижен в монашество с именем Стратоника. Преставился он в 1836 г. В г. Ельце, орловской губ., в семье дьячка, родилась в 1769 г. Матрона Наумовна Попова, рано осиротевшая. С юных лет она стремилась поступить в монастырь, но старица Мелания, жившая в затворе в Знаменском мон., направила ее в Задонске, заповедав принимать там странников и питать сирот. Матрона, в начале сама во всем нуждаясь, начала в Задонске помогать другим. Доброе дело встречено было некоторыми сочувственно, ей стали жертвовать, что давало ей возможность все больше помогать бедным. Богомольцы именовали ее "матушка кормилица." Удалось ей позднее обзавестись домом, который полон был бедными, убогими, больными. В 1844 г. приняла она тайный постриг с именем Марии. Вела она подвижническую жизнь; духовность ее и опытность развили в ней прозорливость. Скончалась она в 1851 г. Дом свой отдала она перед смертью монастырю; завещав и другой дом и землю для устройства там общины сестер милосердия. В 1869 г. тело ее перенесено было в создавшуюся общину и погребено в Скорбященской церкви. В Задонске подвизался юродивый Антоний Алексеевич, родившийся в семье крепостных в бедном селении задонского у. Пользовался он большим почитанием многочисленных богомольцев, стекавшихся в монастырь. Был Антоний прозорливцем, обладал даром исцеления. Юродство проявилось в нем в семилетнем возрасте; почил он в 1851 г. на 120-м году. В Задонске жила Евфимия Григорьевна Попова, родившаяся в тамбовской губ. в набожной семье однодворца. С четырнадцатого года жизни она проводила ночное время в молитве на церковной паперти, посещала все церковные службы, держала строгий пост. В зрелом возрасте она ушла в затвор, поселившись в небольшой хижине около сельской церкви. Через несколько лет Евфимия приняла на себя подвиг юродства Христа ради, проявляя дар прозорливости. В Задонске, в котором она поселилась в 1808 г., уважавшие ее лица выстроили ей дом, в котором создалась женская община, посвятившая себя странноприимству. Евфимия была в ней старицей. Она обращалась за советами к Илариону Троекуровскому, сама же наставляла будущего затворника Георгия. Чтил ее юродивый Антоний Алексеевич. Она скончалась в 1860 г., имев извещение ο близкой смерти. Прожила она 110 лет. Тело ее погребено было, при огромном стечении народа, в часовне Задонского Богородице-Тихонова Тюнинского женского мон. (в 1 в. от Задонска), рядом с затворником Георгием, в ряду других Задонских подвижников.

В Задонске жил некоторое время Иоанн затворник Сезеновский (1791-1839), сын крепостного бедного помещика тамбовской губ. Было что-то жалостное в его детском лепете; с десяти лет он стал искать уединения. Много тяжелого, безропотно им переносимого, пришлось ему пережить в молодые годы. Он в Киеве, Воронеже, Задонске прибегал к советам выдающихся по духовности лиц, потом стал юродствовать. В 1817 г. князь Несвицкий дал ему землю и лес для постройки келии в своем селе Сезенове. Там и пребывал Иоанн в затворе, нося тяжелые вериги. Стекались к нему толпы народа. С приходившими он беседовал через запертую дверь приветливо и убедительно, проявляя прозорливость. Много говорил он ο будущем монастыре в Сезенове. Вокруг него селились вдовы и девы, которые должны были стать, по его желанию, первым звеном обители. Погребен Иоанн в храме воздвигнутом на месте его келии. В 1840 г. община была утверждена, в 1853 г. возведена в Иоанно-Казанский мон., тамбовской еп. Старец о. Исаия, в схиме Игнатий (1780-1852), был сыном набожного крестьянина новгородской губ. С 18 лет почувствовал он влечение всего себя отдать Богу. Поселился он в своем же саду в уединенной келии; ходил на богомолье в Киев и в Соловки; жил с братом отшельником в дремучих лесах псковской губ.; уходил на Афон, где принял монашество с именем Исаии. По возвращении на родину он поступил в затерявшуюся среди густых лесов Задне-Никифоровскую пустынь олонецкой епархии, где почивали мощи преп. Никифора и Геннадия Важеозерских. Установил он в пустыни общежитие, со всеми иноками исполнял монастырские послушания. Поучал Исаия всех любви и смирению. Стал он известен в С. Петербурге; был вызван туда обер-прокурором Св. Синода; беседовали с ним многие высокопоставленные лица, которых он поражал смиренным и доброжелательным простосердечием. Возобновленная им обитель в 1846 г. сделана была самостоятельной (до этого была приписана к Александро-Свирскому мон.); в 1909 г. переименована в Важеозерско-Никифорово-Геннадиевскую. В 1849 г. он принял схиму с именем Игнатия; задолго знал ο времени своей кончины. Подвижнической была жизнь Илариона (Фокина), затворника Троекуровского (17741853), крестьянина рязанской губ. С раннего детства он полюбил церковь и в своей религиозности был утвержден дедом, с которым ходил на поклонение к святым местам в Киев, к Троице. На 20-м году, оставив жену, он тайно удалился в лесное уединение, где принял на себя самые тяжкие аскетические подвиги. Затем, после многих испытаний и странствований, приняв тайно постриг, он в 1824 г. поселился в келии, построенной для него благочестивым помещиком И. И. Раевским в своем тамбовском имении Троекурово. Здесь Иларион, в течение 29 лет, обладая великими дарами, принимал во множестве стекавшийся к нему народ. Им дан был совет А. М. Гренкову, будущему старцу Амвросию, идти в Оптину пустынь. Им создана была в Троекурове женская община, чего желал и посещавший его преосвященный тамбовский Арсений, буд. митрополит киевский. В 1857 году Троекуровская община была утверждена духовною властью, в 1871 г. переименована в Дмитриевский жен. мон. Над могилой старца Илариона выстроен был в 1893 г. новый храм.

В Смоленске и Москве пользовался почитанием сын священника Иван Яковлевич Корейш, окончивший Духовную Академию, учительствовавший, позднее же принявший на себя подвиг юродства. По злобе влиятельного лица он был помещен в московскую Преображенскую больницу для умалишенных. Там три года его держали в одиночном подвальном помещении, прикованным к углу. Освобожденный новым старшим врачом, он помещен был последним в простую комнату, в которой, тесня себя во всем, прожил сорок лет. Имел он высокие духовные дары, был прозорливцем, исцелял больных. Скончался Корейш в 1861 г.

Пятьдесят лет подвизался в реконских лесах в тихвинском у., новгородской губ. схимонах Амфилохий (Шапошников), восстановитель древней Реконской пустыни. Е. Поселянин пишет ο нем: "Смиряя тело свое, старец надевал на голову железный обруч, или в горечи сознания греховности своей привешивал к шее большой камень, носил железные вериги или проволочную рубашку, а в руки часто брал железный посох ... Он питался гнилыми корками хлеба или овсяным толокном, смешанным с золою или песком, древесной корой, мхом и кореньями." Верующие добирались до его менявшихся убежищ по жердям, положенным на топкой почве, иногда идя по пояс в воде. Когда, отстаивая права пустыни на лесную дачу, он присужден был к ссылке в Сибирь, спасло его заступничество Т. Б. Потемкиной и обер-прокурора гр. Протасова, доложившего ο нем имп. Николаю I. Почитал Амфилохия митр. Филарет московский. Скончался схимонах Амфилохий в 1865 г., на 125-м году жизни.

В Сибири известен был своею подвижнической жизнью старец Даниил (Делие) Ачинске (1784-1843) С 1807 г. по 1822 г. он был на военной службе, участвовал в Бородинском сражении, был в Париже. Много тяжелого пришлось ему претерпеть, когда созрело у него желание предаться уединению и молитве. За оставление военной службы был он сослан в Сибирь, где исполнял тяжелые работы. По получении свободы, Даниил поселился в г. Ачинске, последние же годы жизни провел в деревне Зерцалы, вблизи Ачинска. Там келия его была в размер гроба; ограничивал он себя во всем. Народ шел к нему за благословением. Духовною силою, любовью и умилением были исполнены беседы Даниила. Местные архиереи очень почитали Даниила и бывали у него. Скончался он в женском мон. в Енисейске, в котором провел последние три месяца жизни. В Томске почиталась юродивая Домна Карповна (Слепченко). Она помогала, как выражалась, "слепеньким" - прохожим и проезжим, любила животных. Была большой молитвенницей. Почитал ее владыка Порфирий (Соколовский), еп. томский (1860-64).

Светильниками веры были пастыри: священник Иоанн (Борисович) и протоиерей Матфей (Константинович), известный под именем Ржевского. Первый из них родился около 1750 г. в семье воронежского священника и священствовал в г. Ельце, орловской губ. Сохранились наставления, данные юному иерею Святителем Тихоном Задонским. Ежедневно совершал о. Иоанн литургии и акафисты, особенно заботился ο благочинии в храме, был крайне воздержан в пище и щедрым милостивым. Посещал он, главным образом, прихожан, замеченных им в дурном поведении и нередко склонял к покаянию. Был он прозорливцем. Скончался о. Иоанн в 1824 г. Прот. Матфей (1791-1857) был настоятелем кафедрального собора в г. Ржеве, тверской губ. Сын диакона тверской еп., он с юных лет прилежал к церкви; любимым его чтением были творения Свв. Василия Великого и Иоанна Златоуста. Был он строгим постником, проявлял великую ревность ο храме, совершая ежедневно литургию. Был он удивительным проповедником, сиял милосердием. В пасомых искал добрые качества и избегал осуждения, обращал раскольников. Почитала его Т. Б. Потемкина. Вызванный в Петербург для совещания ο воздействии на раскольников, он стал известен в столице по строгости жизни и мудрости. Под большим его влиянием был Н. В. Гоголь, написавший в 1845 г. замечательное "Размышление ο божественной литургии." Почитался как прозорливец в Угличе священник Петр (Томаницке), живший с 1782 г. по 1866 г.

Приведены выше краткие сведения лишь ο некоторых подвижниках, упомянутых в труде Е. Поселянина "Русские подвижники 19 века." Данные ο благочестивых русских людях, преисполненных неослабевающим всю жизнь порывом ко Христу, можно почерпнуть и в замечательных "Жизнеописаниях отечественных подвижников благочестия 18 и 19 веков," составленных владыкой Никодимом (Кононовым), епископом Рыльским, викарием курской епархии. А. В. Карташев в сочинении своем "Очерки по истории Русской Церкви," пишет, что "частные опыты собирания сведений (напр. Е. Поселянина) и данные церковных журналов выявляют более ста новых кандидатов для канонизации."

Подвижничество, так ярко и множественно проявившее себя с конца XVIII в., и происходившее с того же времени, по словам Карташева, "широкое разлитие по лицу земли русской монашества и монастырей" побудило его, видного либерала, поместить, в своем труде, выше упомянутом, следующие справедливые строки: "Словом, по всем внешним и внутренним признакам,, следует дать отставку устаревшей односторонне-пессимистической оценке синодального периода и увидеть в нем высшее, исторически восходящее выявление духовных сил и достижений русской церкви" (том II, стр. 320).

Ярко выявлены эти духовные силы у всероссийского батюшки, протоиерея отца Иоанна Сергиева Кронштадтского (1829-1908), великого светоча Православия, сиявшего еще в начале нынешнего века.

"В отце Иоанне," пишет прот. Сергий Четвериков ("Духовный облик о. Иоанна Кронштадтского и его пастырские заветы," 1939), "особенно поразительна цельность и жизненность его пастырского служения. Он не выделяется ученостью, не является суровым подвижником-аскетом, но он весь горит духом пламенной ревности и самоотверженной любви к Богу, действенной, сострадательной любви ко всем труждающимся и обремененным людям, в служении которым он не знает ни отдыха ни утомления ... Как воспитался в нем этот пастырский дух? И если он был свойствен ему по природе, то как он мог в себе сохранить, углубить, довести до высокой степени напряжения,, не охладить и не растерять его в житейской, суетливой повседневности и деловитости, как это нередко бывает с другими пастырями?

"На все эти вопросы он сам дает ответ,, ясный и определенный в своей знаменитой книге "Моя жизнь во Христе" и в других своих писаниях, беседах и книгах. Из этой его исповеди, мы узнаем, что уже с самого раннего детства он не жил обычными житейскими интересами, но всею душой уходил в мир небесных созерцаний, и этому очень содействовала окружавшая его обстановка. Родившись в бедном селе Архангельской епархии, в семье бедного псаломщика, хилым и болезненным мальчиком, он впервые в своей деревенской убогой церкви познал красоту православия и всею душой полюбил эту красоту. Он горячо отдавался молитве и уже в это время удостоился небесных явлений. "Когда ему было 6 лет," рассказывает его жизнеописатель, "он однажды увидел в комнате ангела, блиставшего небесным светом, и очень смутился, но ангел сказал ему, что он его Ангел-Хранитель, соблюдающий, охраняющий и спасающий его от всякой опасности."

"Идя в школу, мальчик никогда не проходил мимо своей приходской церкви, не остановившись перед нею для молитвы. Он сопровождал своего отца в церковь и знакомился там с содержанием богослужебных книг и на всю жизнь полюбил чтение этих книг. Впоследствии он не раз говорил, что все свое духовное содержание он почерпнул из этих книг. Это его признание имеет чрезвычайно важное значение: на богослужебных книгах воспитывалось его православное, пастырское самосознание.

"В своем дневнике он пишет: "Если вы хотите видеть во всем небесном свете образ православия нашей Церкви, прочитайте весь круг наших богослужебных книг, и вы увидите, какое это чудное учреждение на земле, не человеческое, а божественное. В каком сиянии, в каком величии, в какой божественной красоте, представляются тут (в этой книге) благостные образы Иисуса Христа, Его Пречистой Матери, Святых Ангелов и всех Святых! В каком свете изображено все бедствие, все растление погибающего в грехах человечества, вся немощь и греховность наша, а с другой стороны - вся вера, упование, подвиги, и любовь к Богу и ближним всех святых, их совершенства, при помощи благодати Божией, подаваемой Церковью, приобретенные ими; их спасение, их победы над миром и диаволом, их действенные молитвы за нас" (Мысли ο Церкви, стр. 180).

"Когда вы входите в храм, вы входите в иной мир: время исчезает, и начинается вечность."

"В годичном круге богослужения изображена вся история, вся судьба прошедшая, вся жизнь нашей Церкви православной, все ее учение и нравоучение,, все догматы, все жития, все подвиги, все страдания как Самого Господа Иисуса Христа, Божией Матери, так и всех апостолов, пророков, мучеников, преподобных, бессребренников и праведных; своим богослужением она поучает всех христиан молитве, славословию и благодарению Бога; сама молится за всех, всех утешает, располагает к покаянию во грехах, к умилению, к исправлению, к добродетельной жизни, требует плодов покаяния, напоминает ο смерти, ο Страшном Суде, изображая грозное судилище Господа над всем миром; представляет наше страшное греховное растление, от которого невозможно избавиться без Спасителя, без врачества веры, без Таинств, без поста, без подвигов умерщвления плоти, без милостыни."

"Богослужение научает, утешает, и питает, и врачует и укрепляет души; оно возвышает и радует без числа дух христианина. Это - небесное сокровище на земле, данное нам милосердным Господом и Искупителем нашим; это - сокровищница всех благ, всех даров Св. Духа, сокровищница всех сил к животу и благочестию, всех добродетелей - в лицах, в примерах, достойных подражания" (Мысли ο Церкви, стр. 230).

"Семенем и корнем этих позднейших размышлений о. Иоанна были несомненно впечатления, полученные им в родном деревенском храме.

"В духовном училище о. Иоанн учился на первых порах плохо. У него была слабая память. Этот свой недостаток он преодолел усилием веры и горячей молитвы. Он сам об этом рассказывал так: "Ночью я любил вставать на молитву. Все спят. Тихо. Не страшно молиться. И я молился чаще всего ο том, чтобы Бог дал мне свет разума, на утешение родителям. И вот, как сейчас помню, однажды, был уже вечер, все улеглись спать. Не спалось только мне. Я по-прежнему не мог ничего уразуметь из пройденного, по-прежнему плохо читал, не понимал и не запоминал ничего из рассказанного. Такая тоска на меня напала. Я упал на колени и стал горячо молиться.

"Не знаю, долго ли я пробыл в таком положении, но вдруг точно завеса спала с глаз; как будто раскрылся ум в голове, и мне ясно представился учитель того дня, его урок, и я вспомнил, ο чем и что он говорил. И легко, радостно так стало на душе. Никогда не спал я так спокойно, как в ту ночь. Чуть светало, я вскочил с постели, схватил книги и - о, счастье! - читаю гораздо легче, понимаю все, а то, что прочитал, не только все понял, но хоть сейчас и рассказать могу. В классе мне сиделось уже не так как раньше,, все понимаю, все остается в памяти. Дал учитель задачу по арифметике - решил, учитель похвалил даже. Словом, в короткое время я подвинулся настолько,, что перестал уже быть последним учеником. Чем дальше, тем лучше и лучше успевал, и в конце курса одним из первых был переведен в семинарию."

"Я привожу эти случаи из его детства, чтобы отметить, что уже тогда в нем обнаружился облик будущего о. Иоанна с его горячей верой и пламенной молитвой, с его молитвенной настойчивостью, которыми он преодолевает человеческие немощи."

"Когда о. Иоанн, в 26-летнем возрасте, - продолжает на дальнейших страницах о. Сергий, - сделался священником, он с первого же дня своего священства, твердо и определенно наметил линию своего пастырского служения - всецелой, самоотверженной верности Богу, и такого же самоотверженного служения людям, нуждающимся в его пастырской помощи.

"К прежним средствам своего духовного укрепления, теперь у него прибавилось еще одно, самое могущественное: ежедневное служение Божественной Литургии и соединенное с этим ежедневное Причащение Св. Христовых Таин. Это новое благодатное средство сделалось отныне для о. Иоанна основанием и корнем его духовной и пастырской жизни, источником его духовной силы, бодрости и крепости, его животворной духовной пищею, его пастырской опорою.

"С этих пор он уже окончательно не принадлежал себе. В его жизни начался пастырский подвиг, требовавший чрезвычайной решимости и осуществимый только при том всецелом предании себя Богу, какое было свойственно о. Иоанну."

"В то время как началась пастырская деятельность о. Иоанна, Кронштадт был местом административной высылки из столицы всякого рода бродяг, непомнящих родства и т. п. людей. Люди эти ютились на окраинах города в землянках и лачугах, шатались по улицам, попрошайничали,, пьянствовали.

"О. Иоанн принял их под свое покровительство, заботился ο них, раздавал милостыню. Кроме такой голытьбы в Кронштадте было много чернорабочего люда, работавшего в порту. Мужья - пьянствовали, жены с детьми жили в беспросветной нужде, в голоде и холоде. Среди этого беспросветного мрака, как яркий луч Божий, явился молодой, вновь назначенный священник Кронштадтского Андреевского собора, о. Иоанн Сергиев. Он стал посещать эти лачуги землянки, утешал матерей, ласкал детей делился с бедными своими собственными средствами, и иногда возвращался домой даже без сапог, отдав их неимущим.

"С течением времени, о. Иоанн увидел, что одной бессистемной помощи бедным и раздачи денег нищим - недостаточно. И тогда по его инициативе, при помощи благотворителей, возникло в Кронштадте учреждение Трудовой Помощи - так называемый "Дом Трудолюбия" и при нем "Ночлежный Дом."

"Но эта материальная забота ο бедняках и безработных Кронштадта была только началом, первой ступенью в деле помощи о. Иоанна ближним. Главная его помощь людям заключалась не в материальных пособиях, а в молитвенной помощи страждущим и болящим. Этот последний вид пастырского служения о. Иоанна и прославил его и сделал имя его известным по всей России и обратил его во всероссийского пастыря, молитвенника.

"На этом именно пути и излились через о. Иоанна многократные милости Божии людям, скорбящим и страждущим от телесных и душевных недугов."

"Это был великий подвижник Божий во всей своей жизни, - пишет архим. Димитрий (Вознесенский), впоследствии епископ Хайларский ("Приснопамятный протоиерей о. Иоанн Ильич Сергиев Кронштадтский." Издание Казанско-Богородицкого мужск. монастыря, г. Харбин. 1933 г), "но подвижник - в мире; это была праведная и чистая в Боге душа, но вся проникнутая идеальным Христовым пастырством, вся вылившаяся в форму деятельной, до конца самоотверженной, любви, безраздельного на весь мир - открытого служения ближнему, особенно всем изнемогающим под тем или иным давящим бременем жизни. Это был подлинно - отец духовный, всякому к нему приходившему, становившийся сердечно близким, более, чем родным; который всему многомиллионному народу русскому мог сказать, как апостол Павел Коринфянам: "сердце наше открыто к вам, соотечественники, и вам в нас не тесно" (2 Кор. VI:11-12)."

"Пламенной верой своей, которая подлинно могла двигать горами, огненной молитвенностью, уподобившей его древним отцам-молитвенникам и подвижникам,, поразительной прозорливостью, бесчисленными чудотворениями, исцелениями неизлечимых больных, чудесной помощью и явлениями на расстоянии о. Иоанн на себе самом неопровержимо доказал и показал, что и в наш мнимо-просвещенный век все прогрессирующего отступления от веры возможно появление святых, возможны чудеса. Ни у кого из близко знавших о. Иоанна и испытавших на себе силу его пламенной веры, силу его огненной молитвы, нет никаких сомнений в его святости, хотя формально он до сих пор еще не причислен нашей Церковью к лику святых," - пишет владыка Аверкий (Таушев) епископ Сиракузо-Троицкий ("Светлый образ Православия." "Православный Путь"). Св. Троицкий монастырь. 1958 г), с архипастырского благословения которого начат был сей труд, по милости Божией, ныне законченный.

Церковное управление до установления патриаршества.

Монастыри, Подвижники.